Инвалид. Часть1: Пробуждение

Я оттеснил женщину в сторону и вытянул коляску из квартиры. На коляске сидела молоденькая девушка.
— Здрасьте. — сказала она бархатным грудным голосом, совершенно не вязавшимся с её обликом, ощупывая любопытным взглядом моё в меру волосатое тело.
— Привет. Николай. Ваш новый сосед.
— Катя. А это моя мама — Лена.
— Елена Васильевна. — поправила дочь женщина.
Я подкатил коляску к ступеням. Конечно ни о каком пандусе и речи не шло.
— Ну держись, красавица! — поднял я коляску с девушкой и тут же пожалел о своей самонадеянности, в спине, что-то хрустнуло и я стараясь не выдавать себя, стал спускаться по ступеням спиной вперёд. Когда я ставил коляску на пол мне пришлось нагнуться, и я почти коснулся щекой щеки девушки. Аромат её волос приятно щекотнул мне нос. Непроизвольно я глянул на девушку. Лицо её зарделось. Когда я стал разгибаться, то мне стало не до розовых щёк. Поясницу свело до судорог. Но я, стиснув зубы, открывая задом непослушно пружинящие двери выкатил-таки коляску на площадку перед подъездом.
— Хорошей прогулки. — держась за спину пожелал я.
— По больнице-то? — женщина скривила в усмешке приятно очерченные губы. Солнце нахально пронзало лучами её лёгкое платье, очерчивая стройную фигуру. Только её плечи, как пишут в книжках, «были скорбно опущены», и это была не форма речи.
Я, не зная, что ответить, пожал плечами и охнул. Дикая боль пронзила поясницу и левую ногу.
— Что случилось?
— Да так. Стрельнуло.
— Потому, что не нужно было меня таскать! Геракл нашёлся. — неожиданно отругала меня Катя.
— Ничего, сейчас пройдёт. — улыбнулся я и поспешил, прихрамывая скрыться от участливого взора.
Дома я вытянулся на матрасе и начал перебирать события вчерашнего дня.
Наконец-то закончился мой бракоразводный процесс, который длился чуть больше года и в результате перевёл меня из категории «ТОП» в категорию «БИЧ».
Я женился в двадцать пять уже будучи перспективным менеджером среднего звена с солидным доходом. У меня уже тогда была новая, а не подержанная иномарка, четырёх комнатная квартира и дача, которые мне достались от по-дурацки погибших в маршрутном такси родителей. А ещё у меня были, купленные отцом на все семейные ваучеры, акции «Газпрома». Завидный женишок. К этому стоит добавить высокий рост и, как утверждали знакомые девушки, обаятельный мужской шарм.
Воспользовавшись моей, в то время, патологической застенчивостью, моя будущая жена достаточно быстро проложила дорогу от моего сердца к Загсу, которая пролегала через

её вовремя раздвинутые ноги и умело выполненный минет. После свадьбы всё резко изменилось. Жена начала в моей квартире обустраивать своё жизненное пространство, в котором моё место ограничивалось тумбочкой из которой берут деньги. Секс я получал только тогда, когда жене требовались дополнительные суммы на её шмотки и украшения.
Детей у нас не было. «Что я дура хоронить свою молодость под пелёнками» — когда я намекал, что пора бы об этом задуматься.
Однажды она узнала про акции. Я до сих пор не знаю, правильно я сделал, что не рассказал ей о них сразу или нет. И тут началось. Я подлец, укрываю от неё такие деньжищи, а она ходит «в рваных колготках» и ей бедной даже на маникюр денег не хватает. И это при том, что у неё только норковых шуб было несколько штук. И отдыхать ей приходится в «какой-то сраной Турции», а не «Куржавели». И т. д., и т. п.
Последней каплей стала её «фотосессия» на порно вечеринке, где её имели кто и как хотели, одновременно во все дыры.
Я подал на развод и хотел разойтись мирно, но как бы не так. Эта сука наняла в адвокаты, и прокуроры своих ебарей и я остался в однокомнатной маломерке на первом этаже и больше ничего.
Я потерял почти всё, что имел. С работы меня попросили уйти, потому, что постоянные хождения по инстанциям, адвокатам и нотариусам не оставляли места для плодотворной работы.
Единственное, что они не смогли у меня отнять — это акции и счёт, на который много лет капали дивиденды.
Я мог бы хоть сейчас, купить себе квартиру в новом доме с обстановкой и прислугой, но меня сейчас вполне устраивала эта хибара, в которой единственной мебелью был надувной матрас и старенький телевизор, да на кухне стояли видавшие виды и оставленные за ненадобностью шкафчики и шатающиеся табуретки под таким же столом.
Я мог бы хоть сейчас купить крутую тачку, только зачем она мне, когда ареол моего обитания ограничен четырьмя точками с расстоянием между ними не более пятисот метров, пара магазинов да рюмочная.
Я мог бы питаться в ресторанах, но мне лень приводить себя в порядок, лень покопаться в стопке брошенных в угол пластиковых пакетах с дорогущими костюмами.
Мне куда приятнее общаться с такими же неудачниками, как я. В рюмочной у меня хорошая компания: бывший главврач, бывший программист, бывший директор школы, полковник в отставке. Все грамотные, умные, но потерявшие, как и я, интерес к жизни.
Вчера закончился этот фарс, и я на радостях махнул в ресторан. Кутил я с обеда и когда снимал с неизвестными мне мужиками Люсю с её подружками, был видимо в невменяемом состоянии. Хорошо, что народ попался порядочный, или просто посчитали, что брать у меня нечего?
Видимо я задремал, потому, что звонок в дверь поверг меня в замешательство.
— Бог мой! Уже полдень! И кому я понадобился? — ворчал я, прыгая к двери натягивая джинсы, — кто?
— Елена Васильева.
— Кто? Ах да. — вспомнил я имя соседки и открыл дверь.
— Как ваше здоровье? Разрешите? — пошла она мне на встречу и мне пришлось отступить в сторону.
— Миленько! — оглядела она мои владения, сделала пару шагов в поисках места куда можно было бы поставить пакет. — А это?!
Я проследил её взгляд, который остановился на небрежно разбросанном нижнем белье моих вчерашних пассий. Видимо они решили оставить мне сувенир.
— Это трусишки моих подружек. — не стал ломать я комедию.
— Подружек? Ну да. — покрылась она пятнами. — Здесь мазь для спины. Помогает. По себе знаю.
— Вы бы Лена показали, что да как, а то я в этом ни ухом, ни рылом.
— Зато в другом, я вижу, вы спец. — метнула она взгляд на кружевные трусики и бюстики и пнула коньячную бутылку.
— Я, со вчерашнего дня холостяк и хочу немного обломать рога, навешанные мне женой. Так что, извините, имею право. Так как насчёт мази.
— Извините, я не знала.
— Ещё бы. Я объявлений не давал. Да что вы так разволновались? Мелочи всё это. Ну, рассказывайте, что делать. — я хотел забрать пакет из её рук и наткнулся на ледяные судорожно сжатые пальцы. — Да, что с вами?
Мы стояли напротив, ухватившись за пакет.
— У тебя ледяные руки. — поднял я их и поднёс к губам согревая дыханием. Женщину затрясло, и она слабо попыталась вырваться. — Ну, ну.
Она подняла ко мне своё худое лицо. Она, вероятно, никогда не была красивой, но сколько обаяния излучали её глаза. Здесь переливались разноцветными радужками все страсти мира желание, буйство и тут же стыдливость, неуверенность, страх и отвращение. Её губы жили, изгибаясь в так с всполохами глаз, то зовуще приоткрываясь, то сжимаясь в тонкую линию, то насмешливо ухмыляясь.
Невольно руки мои обвили талию Елены, и я привлёк худенькое тело к себе.
— Я правильно тебя понял? — шепнул я ей на ухо, теребя мочку губами. Дрожь тела была мне ответом.