Визит врача

Инга Владиленовна была в легком замешательстве. Видимо, не ожидала подобных разговоров от сына-полудурка своей подруги.

- Ну вот смотрите, - перебил я ее. - Допустим, вытяните руки вперед ладонями вниз и закройте глаза. - Я попытался произнести этокак можно более деловитым и невинным тоном.

Инга Владиленовна, улыбнувшись, послушно вытянула руки вперед и крепко зажмурилась.

- Нет, не так, повернитесь лицом к окну, чтобы на ваше лицо падал свет

Она повернулась. Ее вытянутые руки при этом оказались как раз над решетчатой спинкой кровати, которая представляла собой довольно мощную конструкцию из декоративных ажурных переплетений прочных стальных прутьев. Еще секунду я полюбовался на то, как она вполоборота сидит на кровати, слегка раздвинув круглые коленки, после чего отцовскими наручниками ловко пристегнул ее руки к кровати за одно из ажурных переплетений.

Естественно, почувствовав на запястьях холодные браслеты, она открыла глаза и в изумлении уставилась на них, а когда она повернула голову ко мне, я схватил ее за плечи и повалил на кровать.

- Ой... - тихонько вскрикнула она. Цепь наручников перекрутилась, и вышло так, что теперь она лежала на спине, придавленная моим не слишком тяжелым телом к кровати, а вытянутые вверх руки (я пристегнул их довольно высоко) надежно скованы. Ее ноги в так нравящихся мне босоножках по прежнему были спущены с кровати.

Мои руки лежали на ее плечах. Проведя руками, я ощутил лямки лифчика. Я впервые чувствовал под своими ладонями теплое женское тело, пока, правда, только через ткань блузки. Естественно, что это я попытался сразу же исправить и решил разорвать на Инге блузку, схватившись пальцами за ее отвороты, но тут Инга опомнилась и стала отчаянно сопротивляться.

- Ах... ты выродок, тварь мелкая, уебок! Пусти меня, ублюдок! Ай! А-а-а! - кричала она яростно, извиваясь всем телом и одновременно дрыгая ногами. Блузка затрещала, от нее отлетело несколько пуговиц, и она распахнулась, открыв тонкие ключицы и округлые груди под чашечками белого лифчика. Босоножки слетели с ее ног, и одна из них, описав дугу, ударилась в окно, едва не разбив стекло. Коленом она больно ударила меня в бок, и, извернувшись, локтем правой руки ткнула в губы, разбив их...

- Извращенец гребаный! - продолжала она, и тут я, почувствовав вкус крови на разбитых губах, отстранился назад и несильно ткнул Ингу Владиленовну кулаком в верх живота. Ее вопль прервался на полуслове, и она стала, кашляя, судорожно хватать ртом воздух, прекратив всякое сопротивление. Я, недолго думая, воспользовался этим, и, снова навалившись на нее, принялся правой рукой задирать ее юбку, скользя по гладкой коже бедра, левой же пытался спустить свои трико. Тут она снова начала дергаться, немного отдышавшись, и я решил умерить свой пыл.

"Она уже никуда не денется, подумал я, надо только поудобнее все сделать, как и планировал сначала..." После чего опять ударил Ингу в солнечное сплетение, и пока она, широко открыв глаза, восстанавливала дыхание, схватил ее ноги за лодыжки и рывком выпрямил их, одновременно уложив женщину на обе лопатки. Затем сел верхом на ее колени, лишив таким способом ее возможности брыкаться. Чувствовать ее теплые бедра между своих колен было чрезвычайно возбуждающе. Мой вставший член был готов разорвать тонкую ткань моих тренировочных штанов.

Я посмотрел на лицо Инги Владиленовны. От ее глаз черными дорожками по щекам растекалась тушь вперемешку со слезами. Глаза смотрели на меня с ненавистью. Я с размаху влепил ей пощечину, затем еще, еще, и она зарыдала, всхлипывая, в то время как я потирал ушибленную ладонь. Левая щека Инги заметно покраснела, и теперь глаза ее смотрели на меня со страхом и мольбой.

- Антошенька, миленький, ну пожалуйста, что ты делаешь. Не надо, Антончик...

- Ага, а полминуты назад уебком и выродком называла, - усмехнулся я. Голос мой дрожал от возбуждения. - Значит так, заткнись и слушай. Я сейчас привяжу твои ножки. Если попробуешь меня лягнуть - я принесу клещи и повырываю тебе ногти на ногах, поняла? Поняла?!!!

Инга судорожно кивнула.

Я осторожно слез с нее. Инга, вытянувшись как по струнке на кровати, не шевелилась, только тело ее сотрясали рыдания, и продолжала с ужасом наблюдать за моими действиями. Я же достал из-под кровати (где до этого прятал и наручники) два куска бельевой веревки с петлями-удавками на концах. Одну из петель накинул на лодыжку ее левой ноги, ближней ко мне, а другой конец веревки привязал к крайнему столбику спинки кровати (противоположной той, к которой были прикованы ее руки), при этом натянувшаяся веревка отвела ее ногу в сторону. Инга инстинктивно пододвинула правую ногу, чтобы скрыть от моих глаз свою обтянутую белыми трусами промежность. Однако я при помощи второй веревки проделал ту же операцию с ее свободной ногой (безо всякого сопротивления со стороны испуганной женщины) и мои глаза увидели опять эту вожделенную картину: раздвинутые широко бедра, задравшаяся юбка и тонкая ткань, скрывающая самые нежные и потаенные места тела. Ненадолго скрывающая, подумал я.

Итак, на родительской кровати передо мной лежала подруга моей мамы. Ее запястья надежно приковывали к спинке кровати блестящие наручники, голые загорелые ноги были широко раздвинуты и слегка согнуты в коленях, привязанные к противоположной спинке. Блузка была разорвана - осталась только пара нижних пуговиц - и открывала вздымавшуюся в дыхании грудь с небольшими округлыми сиськами в белом лифчике. Узкая юбка высоко задралась, и мне были видны легкие белые трусы, обтягивающие ее таз. Красивое лицо с небольшим носом и тонкими дрожащими губами было выпачкано растекшейся со слезами тушью, а в широко открытых глазах ее застыл страх.

Я продолжал жадно ее разглядывать, одновременно решая, что делать дальше, и пришел к выводу, что нужно максимально растянуть удовольствие.

Для начала надо было ее раздеть. Инга была связана таким образом, что нельзя было просто снять с нее одежду. Поэтому я открыл тумбочку у изголовья кровати и достал оттуда ножницы. Потом присел на край постели. Ингу начала бить дрожь, несмотря на почти тридцатиградусную жару. Впрочем, от вожделения я и сам дрожал.

Я протянул руку, расстегнул оставшиеся целые пуговицы ее блузки и распахнул ее пошире, открыв животик с аппетитным пупком и маленьким, едва заметным шрамом, начинавшимся пониже пупка и исчезавшим под юбкой.

- Откуда у тебя этот шрам? - спросил я ее.

- От кесарева сечения, - ответила Инга Владиленовна дрожащим голосом.

Я знал, что у нее дочь на два года старше меня, и что она в разводе с мужем.

- Что же ты как все, не рожала? Мучиться не хотела?

- Нет... Был тяжелый токсикоз, узкий таз, врачи решили не рисковать...