РОМАНТИКА ПОХОТИ.
Анонимные воспоминания. Классика викторианской эпохи.
Перевод Ю.Аксютина.
Т. 1 - гл 2. Миссис Бенсон.
Но снова вмешивается судьба, и другой, не менее красивой, но более опытной и более склонной к такого рода забавам, суждено будет стать моей очаровательной наставницей в любовных пирушках. Спустя всего два дня мистера Бенсона неожиданно отзывают неотложные дела, которые, опасается он, могут задержать его недели на три. Свою молодую супругу он оставляет у нас. Поскольку до города, где он мог бы сесть в почтовую карету, приблизительно девять миль, мама воспользовалась возможностью, чтобы съездить с ним туда. Миссис Бенсон отказывается ехать с ними, пожаловавшись на то, что боится, как бы не утомиться чересчур от дороги, и тогда мама предлагает мисс Ивлин составить ей компанию, а так как обе девочки хотят обновить обувку, им позволено отправиться также; мне же приказано остаться дома, и мама желает, чтобы я был тихим и внимательным к миссис Бенсон, которая как-то по особому взглянув на меня, говорит:
- Мне бы хотелось, чтобы вы подержали мотки пряжи, Чарли, так что никуда не уходите и будьте готовыми помочь мне, как только все уедут.
И затем поднимается к себе в спальню, куда вслед за ней устремляется и мистер Бенсон, без сомнения, чтобы возобновить сцену, которую мне уже приходилось наблюдать из чулана в один из предыдущих дней. Они там вместе пребывают добрых полчаса.
Наконец, всё готово, и те, кому положено, уезжают, оставляя меня на волю рока, о котором я мог только мечтать. Миссис Бенсон предлагает:
- Поднимемся-ка в гостиную. Оттуда такой хороший вид на сад, но зато там нас никто не увидит.
Я следую за нею, и не могу сдержать своего восхищения, взирая на её прелестную фигуру, колышущуюся перед моими глазами, пока она следует впереди меня по лестнице, повернув ко мне своё довольно бледное лицо. До чего ж хорошо она сложена! А как изящна её осанка!
Сев на низкое мягкое кресло, она отбрасывает всё своё тело назад и перекидывает одну ногу на другую, по-видимому, не замечая, что тем самым приподнимает свои юбки и выставляет до самой подвязки красоту той ноги, что внизу. И хотя эта её небрежная поза далека от той полной обнажённости, на которую я взирал в тот незабвенный день, когда прятался в чулане, тем не менее, вместе с пробежавшим в моей голове воспоминанием, этого оказывается достаточно, чтобы зажечь во мне кровь.
Я уже отмечал прежде, как сильно красивые и плотно затянутые в чулки ноги, лодыжки и маленькие ступни влияют на мою нервную систему. Теперь происходит то же самое. Уставившись на её полные икры, лодыжки и ступни, я чувствую, как мой дрекол поднимается и бьётся, причём так, что этого не в состоянии не заметить миссис Бенсон, тем более, что я стою перед нею, а её голова находится на одном уровне с этой частью моей особы.
Она принимается вязать, но я вижу, что её глаза то и дело посматривают в сторону этой самой части и, наконец, уставливаются на увеличивающемся вздутии моих брюк. Через несколько минут она передаёт мне моток шерстяной пряжи:
- Держите! Может вам лучше встать передо мною на колени? Тогда вы сможете держать свои руки на поручнях кресла, на котором я разместилась. Так, наверно, будет удобней.
Я становлюсь на колени вблизи от скамеечки, на которой покоится её нога; та приподнимается и лёгким движением перемещается как раз против моей особы, после чего опускается туда, где мой пульсирующий дрекол надувает мои брюки. Когда же она начинает перематывать свой клубок, то эту ногу постепенно вытягивает, пока фактически не дотрагивается носком до гребешка моего петуха, и время от времени двигая им то направо, то налево, возбуждая меня сверх всякой меры.
Я вспыхиваю до самых ушей и начинаю так живо трястись, что чуть ли не роняю моток пряжи.
- Мой дорогой мальчик, что с вами случилось? Вы покраснели и так дрожите... Вам нехорошо?
Не в силах что-нибудь ответить, я краснею ещё более. Моток пряжи наконец размотан.
- Чарльз, - говорит она, - встаньте и шагните сюда.
Я поднимаюсь и встаю рядом с ней.
- Что вы засунули к себе в брюки? Что там шевелится?
И тут её пальцы, словно ищейки, принимаются расстёгивать их. Освобождённый из заключения, мой дрекол вырывается наружу – твёрдый, как железо, и такого размера, словно принадлежит восемнадцатилетнему юноше. Миссис Бенсон, изображая крайнее удивление, восклицает:
- Боже милостивый, какая затычка! Да вы, Чарльз, мой дорогой, вы - мужчина, а не мальчик. Какой невероятный размер! Навряд ли можно обнаружить ещё один такой у доброй полутысячи мальчиков такого же возраста.
И она нежно берёт его в руку.
- И часто он в таком состоянии?
Видео
Рассказы