— Я готова. — Она стояла в короткой ночной рубашке, чуть смушаясь.
— Давай, иди наверх, в спальню. Я сейчас приду. Мне надо Рахиль кое-что сказать.
— Хорошо. — Она повернулась, сверкнув красными трусиками через тонкую ткань рубашки.
— У нее месячные. — Рахиль поправила стопку, потянулась к бутылке. — Нужно будет завтра ей купить средства гигиены.
— Вот, ты мне и поможешь. — Я наклонился, поцеловал в губы — нежно, сладко. — А ты для меня моя женщина.
— Я жена другого человека. — Она выдохнула, впилась губами. И отпрянув назад. — Иди. Просто поговори. И возвращайся.
— Хорошо.
В спальне горел ночник, выбивавший из вещей длинные размазанные тени причудливых контуров. Она уже спала, сжавшись в комок, завернувшись в одеяло. Я сел рядом, посмотрел, как она дышит, наклонился к голове. М! Что за чудесный запах! Так бы и отбросил одеяло, обхватил, а дальше — не выпуская и не вынимая! Но я аккуратно поцеловал её в волнистые волосы, собранные в несколько кос, выключил ночник, на цыпочках пошёл к двери.
— Спасибо. — Голос её не прозвучал, проскользнул ласковым ручейком.
— Спи. — Я улыбнулся. — Спи, Елиз. Завтра у нас будет время поговорить.
— Меня мама называла Елиз. — Она неожиданно села, обхватила себя руками, закричала сквозь брызнувшие слёзы. — Мамочка! Моя милая мамочка! — У девочки начался отходняк.
Рахиль влетела в спальню, готовая увидеть совершенно другое. Но кроме бьющейся в истерике на моих руках девочки другого она не увидела. Истерика продлилась довольно долго. Я не давал ей лекарства, как советовала Рахиль, давая девчонке проплакаться, прокричаться. А потом, уложил её, бессильную, обратно в кровать, поправил задравшуюся рубашку, укрыл одеялом. И поцеловал в бархатную щеку. А лекарства пусть европейцы едят пригоршнями, глуша свои чувства, ощущения. У нас, русских, всё натюрель. Даже безумие. Как в моём случае.
***
Клаус пришёл поздно вечером. Устало упав на высокий табурет, он вытянул ноги в грязных ботинках. Опять гонялся по кустам, саванне за этими бандитами и прочими, что угрожают безопасности компании. Война вползала в страну, втягивая не только местных, но и европейцев, которые вели тут бизнес. А так как он просидел в Африке уже приличное время, то был важным кадром.
— Мне уже сказали. — Он опрокинул стопку, заглотил лимон. Привычки мои становились его. — Привёз себе малышку?
— Не так всё просто. — Я подтянул пачку документов. — Ребёнка продавать?
— Тут это норма. — Он покачала головой. — Но это уже твои проблемы. У нас на это закроют глаза. А что дальше, тебе решать. Ей всего четырнадцать.
— С половиной. — Я пролистнул паспорт. Елизавета по паспорту была Мелисой и въехала четыре месяца назад.
— Перезрелок для вступления в брак. — Клаус сполз с табурета. — Ты давай отдыхай. А завтра приходи вечерком к нам. Оттянемся.
— Конечно, приду. — Я обнял его. — Ты бы не носился со спецназом бы по Африке. Поберёгся.
— Ещё немного осталось. Через четыре месяца кончается контракт. — Он устало усмехнулся. — Завтра поговорим.
Гроза в Африке это буйство стихии во всём своём великолепии! Извилистые молнии, выкрашивающие всю природу в фантастические цвета, потоки воды, бьющие по голове, так словно ты попал под струю пожарного шланга, потоки воды, жёлтые, бурлящие, уносящие с собой не только всё, что плохо лежит, но и зазевавшихся людей, животных. Одним словом — стихия. Под утро налетела именно такая гроза. Я приоткрыл глаз, посмотрел на фиолетово-неоновые вспышки, опять сомкнул глаза. Сон это то действо, которое нужно доводить до конца, не обращая ни на что внимание. Если нет ничего экстраординарного. А экстраординарное само приходит. В спальню влетела Елизавета, рванула простыню на мне, нырнула ласточкой под неё. Я тут же проснулся. Во-первых, я лежу голый. Во-вторых, она тоже, только в этих узких красных трусиках, ставшими коричневыми в свете молнии. В-третьих, у меня просто утренний стояк. И мне не хотелось бы вот так. Короче, я проснулся, сжался, пытаясь со сна сообразить, что делать.
— Мне страшно. — Она обхватила меня, прижалась своим первым номером к моему боку, дрожа мелкой рябью. — Я боюсь.
— Ты. — Мне надо было как-то прикрыть торчавший член. — Ты погоди. Дай одеться.
— А ты голый?— Она подняла голову. — Ой! — И выскочила из спальни.
Видео
Рассказы