Два в одном

С Сашенькой я познакомился на выставке. Причина, по которой я обратил на нее внимание, была банальной: Сашенька - потрясающая красавица. Она была чем-то похожа на дивно прекрасных юношей с картин на античные сюжеты - Аполлона, Гиацинта, Нарцисса и др., - хоть при этом была и очень женственна. Таких черных глаз, такой густой гривы кудряшек, такого тонкого живого личика я не видел давно, а если честно - вообще никогда не видел. С девушками я знакомился туговато, но тут сказал себе: упустишь ее - не простишь себе никогда. И превзошел себя...

С выставки мы шли вместе. Сашенька была обворожительна до безумия. Я блистал, как умел, и Сашенька смеялась: я имел успех. Она оказалась младше меня на восемь лет, но была такой умненькой и необычной, что я чувствовал себя, как золотоискатель, откопавший слиток. Она даже разрешила мне провести ее домой, только при этом очень просила меня не влюбляться в нее. Она улыбалась, когда говорила это, но я уловил в ее голосе серьезную нотку.

У меня ничего не получилось: через пару дней я был смертельно влюблен. Саша, к моему восторгу, явно отвечала мне взаимностью, что страшно смущало ее: на все шаги сближения она шла, будто подчиняясь неизбежному. Это добавляло в нашу любовь какой-то роковой таинственности.

Было лето, стояла жара, и я пытался затащить Сашу на пляж. Обычный, не нудистский. Саша категорически отказывалась. Она также отказывалась раздеться для меня и со слезами на глазах просила "остаться только друзьями", хоть мы к этому времени упоенно целовались взасос и облизывали друг друга, как котята. Меня обижало это, но я видел, что между мной и Сашиным телом стоит какая-то тайна.

У Саши были и другие странности: иногда она говорила о себе в мужском роде: "я сделал", "я пошел" и т.д. С ее хрупкой женственностью это выглядело очень обаятельно, и я стал называть Сашу "мой зверек" или "мой заяц". Еще Саша нередко обращала внимание на женскую красоту, говоря мне: "а как тебе вон та? а вот эта?" Честно говоря, все они и рядом с ней не лежали, о чем я честно и говорил Саше, - а она возражала, подробно описывая, чем хороша та или иная девушка. Я же не видел никого, кроме нее.

Сашина мама отнеслась ко мне очень благосклонно, хоть Саша была еще несовершеннолетней - ей было всего 17, - и явно возлагала на меня большие надежды. Это было странно: за Сашей должен был быть длинный хвост хахалей, - да так оно и было: не раз и не два я отшивал ухажеров, которые липли на нее, как мухи на мед...

Однажды, спустя месяц после нашего знакомства, мы так одурели от ласк, что мне все-таки удалось обнажить Сашульку по пояс. Увидев ее груди, которые столько снились мне - большие, нежные, умилительные - я впал в экстаз и зацеловал их так, что Сашенька взвилась под потолок. Она откровенно кричала от желания, но... категорически отказывалась раздеваться дальше. Я, пересилив искушение обидеться, обнял Сашу и нежно, как мог, попросил ее обнажиться для меня. Я сказал: если она не хочет секса, я ни за что не буду принуждать ее; я могу утолить ее желание оральными ласками, могу вообще не трогать ее, если ей не хочется, - но пусть она покажет мне себя голенькой. Саша заплакала, оделась и убежала.

Правда, по дороге она позвонила мне и попросила прощения. Я, не столько обижаясь, сколько не понимая, попросил все рассказать мне. Я ведь видел, что Саша очень хотела любви... Она сказала: если я раздену ее - моментально разлюблю. И наотрез отказалась говорить, почему.

Следующие три дня я провел в мучительных догадках - что с Сашей? Изъян на теле? Уродство? Болезнь? Я предполагал что-то страшное, вроде сифилиса, и пережил две нелегких ночи. Я не на шутку испугался за Сашеньку; в конце концов я решил, что в любом случае буду вместе с ней, что бы не случилось. Поэтому я позвонил ей и поклялся, что не разлюблю ее, даже если окажется, что она - шлюха, зараженная всеми существующими болезнями. Сашенька грустно рассмеялась на это и сказала, что все гораздо хуже, - но разрешила приехать. Полный самых страшных предчувствий, я поехал к ней.

Она встретила меня в халате. Я, увидев ее, прижал ее к себе, чуть не плача, и спросил ее о том, что мучало меня: у нее - какая-то неизлечимая болезнь? Она умрет? Саша замахала руками, и у меня немного отлегло от сердца. Она сказала, что сейчас я все сам увижу: она поклялась не раздеваться ни перед кем и никогда, но - так полюбила меня и так доверяет мне, что решилась.

Попросила закрыть глаза. Я зажмурился, содрогаясь от холодка в сердце; зашуршал халат... Когда я открыл глаза - вскрикнул, не веря тому, что вижу. Сашенька стояла передо мной совершенно голая, и там, где у женщин бывает Это, у нее торчал вверх здоровенный эрегированный член с яйцами.

Выражение Сашиного лица было невозможно описать, да и моего тоже. Я, заикаясь, спросил: ты что - мужчина? Этого не могло быть - ведь Сашенька так женственна, я нутром ощущал ее женственность, пил ее, как нектар... Она грустно сказала, что она не мужчина и не женщина, а и то и другое вместе: гермафродит. Ей было очень стыдно говорить это. Только тогда я заметил под мошонкой заветные складочки...

Робко протянув руку - "можно потрогать?" - я дотронулся до Сашиного хозяйства и стал щупать ее под яйцами. Раздвинул складочки, нащупал бутончик... Там все было вполне правильно и Очень Мокро. Сашенька задергалась, когда я щупал ее, задышала чаще, застонала... Личико ее было грустно-вопросительным, глаза блестели, щеки горели, как маки.

"А его? Можно потрогать?" - и я дотронулся до члена. Саша кивнула, и я, удерживая руку в хлюпающей пизде, другой рукой обхватил ее яички, погладил их, помял... Саша откровенно застонала - и я, опустившись на колени, лизнул ее член - раз, другой, третий, лаская при этом ее клитор и мошонку. Стоны усилились втрое; Боже, шептала Саша, - Боже, как приятно... Как стыдно и как приятно... На глазах ее блестели слезы.

Я взял член в рот и стал делать так, как нравилось мне самому: лизать головку, как мороженное, нежно обволакивая ее сверху донизу. Сашенька дернулась, закричала... а я продолжал этот минет, первый в своей жизни, хлюпал рукой в ее пизде и поглаживал яички. Она извивалась, хрипела и шептала: "нет... нет... не надо... Андрюш... ааааааааааааа!!!...

Колени ее вдруг подогнулись, и она вцепилась мне в волосы... Меня облили сразу два фонтана: один из них, горько-соленый, наполнил мне рот, заставив закашляться; другой залил ладонь, стекая сквозь пальцы по руке...

Когда Саша, пристыженная, пунцовая и потрясенная, лежала на кровати, а я гладил ее по всему телу и любовался на ее двойное хозяйство - только тогда я ПОНЯЛ и осмыслил, какой подарок преподнесла мне любовь, какие возможности открываются перед нами - и впервые в жизни засмеялася от счастья. Саша спросила: чего ты смеешься? - и я ответил ей: "Сашенька, Сашулечка!.. Ты боялась показать мне... но ведь ты - самая счастливая из женщин! То, что у тебя есть - это счастье; мы утопим тебя в таком блаженстве, какое никогда не снилось никакой женщине!..

Сашенька наконец поняла, что я не разочарован, а совсем наоборот - счастлив, что она оказалась таким необычным созданием, - и прижалась ко мне, заплакав от избытка чувств. "Я думала, что никогда не смогу раздеться, никогда... это самое... Ты... правда меня любишь такой, какой я есть?" И я снова и снова говорил это, лаская Сашину грудь.

Между тем я остался неудовлетворенным, я даже не успел раздеться, - а возбуждение требовало выхода. Я спросил Сашу:

- Ты хочешь, чтобы я сделал тебя женщиной? Хочешь настоящего секса?

Саша помолчала, а потом сказала:

- Это моя мечта. Я думала - несбыточная. Но... раз так... давай попробуем? - И доверчиво раздвинула ноги, спросив: - Будет очень больно?

Я пощупал с видом эксперта ее пизду, убедился, что она мокрая, хоть выкручивай, и уверенно сказал:

- Вообще не будет больно. Будет только очень хорошо.Вот смотри, - разделся догола, залез на Сашу и принялся легонько толкать членом клитор и вход в пизду, немного заходя внутрь. Саша немедленно "запела", зажмурившись от блаженства и стыда, а я продолжил буравить ее, говоря: - Вот, моя любимая, мой драгоценный зайчонок, мы уже занимаемся сексом - видишь? Я захожу в тебя, захожу внутрь - это уже настоящий секс... а потом я просто буду все глу-убже, глу-у-у-убже заходить в мою заю (я непрерывно входил в Сашу, разъебывая каждый миллиметр ее пизды)... смотри, как я глубоко уже! а зверьку не больно, зверьку о-о-очень приятно (Саша изогнулась, заурчала и стала насаживаться на меня). - Ага! Почувствовала моя зайка, почувствовала кудрявая... зайке немного стыдно, но это пройдет, скоро пройдет... ай как хорошо зайке!

В этот момент я почувствовал, что в мой живот уперлось что-то твердое. Глянув вниз, я увидел, что Сашин член снова набух и требовал любви. Я осторожно взял его - и Саша упоенно завизжала. Она стала уже откровенно насаживаться на меня, толкая меня тазом, и моя "осторожная политика" закончилась: два-три движения - и я пробуравил Сашу насквозь, до упора, провалившись в мягкий кисель в глубине ее пизды. Было ли ей больно - не знаю; в это время я дрочил ей член, мял яйца - и Саша выла, превратившись в пунцовый комок наслаждения. Скоро она кончила - кончила как женщина, взахлеб, со сладким визгом... Я продолжал дрочить ее член, но она сказала "не надо, он уже все..." Она вздыхала глубоко-глубоко, смотрела на меня во все глаза - и вдруг засмеялась: "Что, правда? Это все правда? Я женщина? Не могу поверить..." Она была полна сексом, как соты - медом, и ей уже совсем не было стыдно...