Четыре белые хризантемы

— Ты его бросил, да? — улучив удобный момент, спросил я.

— Мы с ним разошлись по обоюдному согласию, Макс. Так что сделай милость: уволь от комментариев на эту тему.

— Слушай, чего ты всё время ищешь? Тебе тридцать два... Через пару лет от твоей внешней привлекательности мало что останется — находить партнеров станет всё труднее, а Лёшка любит тебя...

Олег разозлился — разозлился потому, что я сказал правду.

— Да, вот такая я блядь, — огрызнулся он в надежде прекратить неприятный для себя разговор.

— Наконец-то ты начал подбирать себе подходящие определения, — зло заключил я.

Мне было обидно за Алексея, потому что у Олега и без его блядской натуры был непростой характер: с ним никто не уживался подолгу.

— Рыжик замечательный. Ты его не заслуживаешь.

— Мои отношения с Алексеем тебя не касаются, понял?

— Понял, — психанул я. — Значит мои с Андреем тебя касаются, а меня ваши нет?

— Не думал я, что ты мне это припомнишь.

— Да. Вот такая я сволочь.

Олег вернулся к столу и нервно разлил водку по рюмкам.

— Кто тебе, кроме друга, правду скажет? — спокойно сказал я.

Он закрыл бутылку, громко поставил передо мной стопку, нахмурился, но промолчал. Мы выпили, закусили. К концу вечера Крушинин немного повеселел и принялся вспоминать всех своих любовников, рассказывая разные смешные истории из их совместной с ним интимной жизни. Я считал до восемнадцатого, но потом плюнул. Мне показалось, что он вспомнил всех, кого только мог, кроме меня самого и Рыжика. Имя Алексея стало своего рода табу на этот вечер. Я много думал об Андрее и всё время поглядывал на часы, ожидая, когда он придёт с работы.

Он вернулся около пяти и, улыбнувшись нашему пьяному дуэту, спросил:

— Что празднуем?

На что Олег неудачно промямлил:

— Мою свободу.

Андрей помрачнел, но не показал вида: он тоже считал, что Лёша и Олег — красивая пара. Темперамент и сложный нрав Крушинина гармонично сочетался со спокойным и приветливым характером Алексея — они идеально дополняли достоинства друг друга и сглаживали недостатки.

— Присоединишься? — спросил я.

— Ага, только переоденусь.

Когда Горин вернулся, я уже поставил чайник, а спиртное прибрал: мне не хотелось, чтобы он пил. Андрей недовольно поморщился, но возражать против малинового джема в качестве лакомства для него было непосильной задачей.

Олег немного оценивающе взглянул на обнажённый торс моего ангела, но заметив, как я недоверчиво прищурился, отвёл глаза.

— Слушай, Андрей, — начал он, — ты когда-нибудь думал про секс втроём?