Без ансамбля

Вечер логично развивался.

Она успевала всё: болтать с подружками, придумывать небылицы о том, где она только что была, делать два комплекта бутербродов (для меня - вдвое толще), подпевать, перекидываться бумажками и бутылочными пробками, а главное - постоянно и бескомпромиссно чувственно прикасаться ко мне. Я же сидел молча, одеревенело трамбуя пищу в желудок, и бессмысленно-преданно-благодарно глядя на Тину. Только на неё.

Водка кончилась.

Сама массовость мероприятия препятствовала реализации его потаённых, но несомненных целей и народ воспользовался поводом.

- Все на волю. Дождь кончился. Проветриваем здесь. Тарелки с собой. Дайте сигаретку, кто-нибудь.

- Пойдём, там, наверное, хорошо, - предложила Тина.

Пахло почему-то ломаной помидорной ботвой.

Ботаническая свежесть вечера дала мне повод достать спортивную куртку, и, надев её, завернуть в полы заодно и Тину, нежно прикасаясь к ней, прижимая к себе, поглаживая незаметными глазу, но безошибочно ощущаемыми кожей движениями пальцев.

Потом, высвободив одну руку, я попытался нащупать в кармане куртки пачку предметов, купленных как сигареты. Наконец удалось вытянуть одну зубами. Настала очередь зажигалки. По двору уже плясали огоньки. Разбившись на пары и группы, народ исповедовал ритуал курения как способ общения.

Ловкие пальцы Тины перехватили сигарету

- Дай мне.

"Она курит!" - удивился я. Ответам моим мыслям прозвучало возмущенное: - "Где ты взял эту гадость?".

Через минуту она вернулась с початой пачкой благословенного "Ту".

- Прикури мне, милый.

"Поплывший" от нежной неожиданности такого обращения, я долго вертел сигарету, определяя нужный конец, насиловал колёсико зажигалки, забыв её принцип действия, короче - выглядел абсолютным болваном.

Нормальная (поправка на время, прим. автора) сигарета была квинтэссенцией духа блаженства, снизошедшего на меня. Жадно испепелив её на треть, я осознал ошибку, и потянул сигарету Тине: - Извини, увлёкся.

Она смотрела на меня с искорками беззвучного смеха в глазах.

- Какой ты хороший, милый. У тебя всё-всё, что ты чувствуешь - написано на лице вот-такенными буквищами. Ты ведь никогда не сможешь меня обмануть.

Сигарета веселым светляком металась в её руке.

Тина коснулась её губами и, чуть затянувшись, вернула: - "Докуривай".

- А ты?

- А мне хватит. Я это для того, чтобы ты, если вдруг захочешь меня поцеловать, не рванул бы зубы чистить.

Мы смеялись. Это были минуты бездумного счастья, когда всё кстати, недостатки невидимы и будущее ещё не задало свои неизбежные вопросы, начинающиеся словом "как?", пробуя на зуб наше "мы".

Потом я привлёк Тину к себе и проверил правильность её предположений, всё больше и больше увлекаясь.

Через пару минут нам стало ясно, что главный вопрос текущего момента - "где?".