Инвалид. Часть 2

— Что это вы надумали? — насторожилась Лена.
— Ничего особенного. Просто продолжим, что начали.
— Меня там уже наверно ждут. — неуверенно сказала бригадирша.
— Мы долго тебя не задержим. Правда милый? — подтолкнула Катя обнажённую Лену в спальню матери.
— Лена, насиловать я тебя не собираюсь, но давай договоримся, ты подчиняешься мне во всём без разговоров и сопротивления. — поставил я Лену спиной вплотную к кровати.
— Да! Не сопротивляйся. Плохого мы тебе ничего не сделаем. — подтвердила Катя, быстренько скидывая с себя халатик.
— ВЫ? Ты что тоже
— Ага. Я ему буду ассистировать. — влезла Катя на кровать и погрузила руки в сдобу Ленкиных грудищь, прижимаясь к женщине колокольчиками своих грудок.
— И скольких же деток выкормили эти дойки? — присоединил я свои руки к замесу.
— А ни сколько. — уныло села Лена на край кровати.
— Как это?! — не поверила Катя, — Откуда же они такие? — с трудом взвешивала она груди на ладонях.
— Грустная это история. Незачем она вам. Пойду я. — попыталась встать Лена.
— Выкладывай, я мы уж решим, что с тобой делать. — удержал я порыв, придерживая за плечи и почти уткнувшись торчащим членом в её лицо.
Лена подняла голову и взглянула мне в глаза, грустно улыбнулась и протянув руку прижала пылающий член к щеке.
— Был у меня муж, шалопай и гуляка, как и я в то время. Одни гулянки в голове. Забеременела я двойней. А он по бабам. Психанула я, выгнала его. Он к другу и на машине к нему с тёлками на дачу. Авария. Четыре голых трупа. А у меня выкидыш на позднем сроке. Осложнения. Детей больше не будет, а грудь осталась.
— Весёленькая история. — погладил я Лену по голове, бессовестно прижимаясь к её лицу чреслами. — И замужем больше не была?
— Была, ещё два раза. Но стало мне в постели неуютно. И приятно вроде от ласк, и в чреве, но не заводит и всё тут!
— А с первым так же было?
— Так же, но тогда всё в новинку было. Думала, что так и надо. Только потом узнала от подруг, как это по-настоящему бывает. Вот и выходила за муж, да всё не в прок. Загуляла потом по-чёрному. Драли меня, как последнюю шалаву, во все щели и по одиночке, и группой. Да хули толку? Надоело мне всё это. Стала одна жить, а тут вы нарисовались. Ну, что, умелец, не расхотелось тебе меня удовлетворить? — с ехидцей глянула она мне в глаза, погружая головку во влажно блестящие губы.
— Попытка не пытка. Не догоню, так согреюсь. Так вроде бают? — взял я женщину за щёки и погрузил член в умело открытый рот по самые яйца.
— Мне во только не понятно, почему влагалище у тебя такое узкое, коли драли тебя хором?
— Так давно это было. Вот и заросла стёжка-дорожка. Что? Понравилось?
— Да, не хило зацепила. Приятненько эдак.
— Ёбаная, переёбаная, а уже чем у меня? — возмутилась Катя.
— Катёнок, мы это с тобой уже обсуждали. Ты моя узенькая целочка. И не надо себя ни с кем сравнивать. А для мужчины каждая новая женщина самая, самая. Ты, Катя, только глянь, как она заглатывает! Пиздец! Всё, Ленок, хватит, а то кончу. — вынул я член из жадного рта и толкнул женщину на кровать.
— Связывать её будем? — гоношилась Катя.
— Обязательно! Тащи верёвки. — навалился я на Лену впиваясь поцелуем в припухшие губы и пальцами в закинутые на плечи груди.
— А зачем связывать-то? Я и так никуда не убегу. — обвила Лена мою шею.
— Так. На всякий случай, вдруг драться начнёшь. — выкручивал я ей набухающие соски.
— Чем дальше, тем интересней. Вот связывать меня ещё не связывали.
— Давай руки и поднимись повыше, на подушки. — командовала Катя, распутывая клубок бельевой верёвки.
Лена послушно перетащила тело и раскинулась звездой подставляя конечности своей мучительнице.
— Не очень туго? Ноги пошире, ещё, ещё! Вот так, хорошая девочка. — связывал я Лене лодыжки разведя её ноги на всю ширину кровати.
— Какая ты неухоженная! — возмутилась Катя, зарываясь пальцами в лобковые заросли пленницы. — Побреем?
— Нет! Не надо! — задёргалась Лена.
— Вот! А ты — зачем связывать? Неси бритву. — шлёпнул я ладошкой по влажной вульве.
— Ну не люблю я с голой пиздой ходить! — канючила Лена, ёрзая задом увёртываясь от назойливо теребящего клитор пальца.
— Не рыпайся и я тебе небольшой хохолок оставлю, а будешь дёргаться выбрею всё под чистую.
— Попку подними. — командовала Катя, подсовывая пластиковый пакет.
— Умница. — взбивал я мыльную пену на лобке затихшей женщины, продолжая теребить бугорок клитора и скользкими пальцами проникая к преддверью.
— Теперь, ноги пошире. Кать, подложи что-нибудь под зад. А теперь — замри, а то могу порезать.
Заросла она капитально, даже очко ануса обрамляли кучерявые волосёнки. Развалив в разные стороны лепестки вульвы и большие срамные губы лезвием бритвы, я начал освобождать склоны распадка от запущенных зарослей, освобождая пядь за пядью коричневатые гребешки нежного соцветия. Пальцы мои порхали по пизде то касаясь клитора, то как бы случайно проваливаясь в расщелину влагалища. Лена при этом дёргалась и всё пыталась заглянуть себе между ног. Бугорок клитора приподнялся и потянул за собой лепестки наливающихся кровью губок. Сморщенная бахрома набухла и стала напоминать вытянутые в ожидании поцелуя полуоткрытые губы. А в глубине этого жаждущего поцелуя рта пульсировало преддверье влагалища выталкивая капельки сока сладострастия.
К концу процедуры Лену уже трясло. Прикосновение махрового полотенца к промежности заставил тело Лены выгнуться дугой и утробно застонать.
— Вот и всё, а ты боялась. Сейчас закончу, вот только проверю качество бритья. — сказал я, выдыхая горячий воздух на раскрывшийся в ожидании бутон.
— Нет! Не надо! Что ты делаешь?! — задёргалась Лена, когда мои губы начали пощипывать её бедра, неумолимо приближаясь к распахнутой настежь вульве.
— М!!! — закусила женщина губу, когда мой язык прошёлся по её взмокшей щели, а губы втянули клитор. Её таз непроизвольно задёргался навстречу ласкам.
— А! О! Шшш! — толи втянула, толи выдохнула она воздух, когда два пальца вонзились в её разгоряченную плоть и начали мерное погружение в поисках пресловутой точки «G», без которой удовлетворить эту странную женщину у меня вероятнее всего не получилось бы.
Подушечки моих пальцев перебирали ребристую, как стиральная доска, поверхность влагалища, погружаясь всё глубже и отнимая у меня надежду, как вдруг на последних миллиметрах Лена вскрикнула, выгнулась, подтянула ноги к животу и подалась навстречу моей руке. Ура! Есть!
— Ну, что ты милая? — оторвался я от её клитора, — Зачем так кричать?
А сам засунут во влагалище уже три пальца истязал её сладострастной болью.