Желтые дни

- Нет, я дяде твоему! - злорадно съязвила теща. - Тебе, кому же еще, болван!..

Чтобы не стать преступником в одночасье, Комаров шумно выдохнул из легких воздух и тупо принялся расстегивать на себе рубашку. Если бы не все, что связывало его с тещей - дом, жена, даже напарник, то он позволил бы себе безо всякого смущения совести избить эту бабу, а может даже и запинать ногами, закусать, оторвать ей к черту эти гребаные сиськи, ибо она это заслужила по полной программе…

Однако, когда он повернулся к Лидие Васильевне, то увидел перед собой не ту миловидную женщину пятидесяти лет с хвостиком, а злобную стерву с горящими глазами, распущенными крашеными волосьями, с коготками густо намазанными лаком. Трудно было поверить что это та же самая женщина, которая всего каких-то полчаса назад входила в подъезд дома с авоськами, полными продуктов. Невозможно было поверить, что именно эта женщина, которая так чутко нянчилась со Светкой, когда та была маленькой. И уж совсем нельзя было предположить, что это - Лидия Сергеевна, мать Ольки, потому что на широких ее бедрах было прикреплено ремнями что-то очень похожее на садистские трусики - кожаные, с блестящими бляхами, а в аккурат между этими толстыми ляжками…

Одним словом, Павел Иванович безмолвно и покорно принял на себя весь этот груз унижения и оскорбления. По полной программе. И если бы не его многочасовые упражнения в анальном сексе, то без приезда «скорой» вряд ли обошлось. Потому что насиловала своего зятя Лидия Сергеевна именно фаллоимитатором для вагинальных сношений. Не самым крупным, так, сантиметров шесть в диаметре. Но даже для закаленного заднего прохода Павла Ивановича такой «член» оказался настоящим испытанием. И это если не считать того потока грязных слов, вылитых на мужчину. Он успел за час стать и «сукой», и «блядью», и «шлюхой», и «прошмандовкой толстой», и, естественно, «педрилой гребаным»…Женщина поминутно входила в раж, щипала Павла Ивановича за бока и за ляжки, хлестала ладонями по ягодицам, а под конец, развернув его лицом к себе и закинув его ноги на свои плечи, Лидия Васильевна плюнула мужчине в лицо и мгновенно забилась в долгом оргазме.

Из которого она вернулась минут через пять.

Павел Иванович к этому времени уже сидел на кровати одетым и грустно рассматривал предмет, который буквально истерзал его анус. Все еще не веря, что такая штуку была внутри него, мужчина сокрушенно качал головой и морщился от боли - не такой уж и острой. Он смотрел на тещу, но видел лишь толстые ляжки, груди и широкий зад. Сначала ему очень хотелось адекватно поиметь Лидию Васильевну, но он не посмел.

Потому что ему понравилось быть изнасилованным…

Лидия Васильевна крепко сжала бедра Комарова и толчками принялась загонять внутрь фаллос около десяти сантиметров в диаметре. Фаллос гнулся и пружинил, причиняя еще большие страдания Павлу Ивановичу.

- Терпи, сука, - радостно вздыхала Лидия Васильевна, разминая свою грудь. Она еще ни разу не обнажилась при зяте и лишь мастурбировала, потирая промежность прямо через одежду.

- Да, Лидия Васильевна… - глухо отозвался Павел Иванович, поудобнее перехватываясь за бампер машины. - Я весь в вашем распоряжении…

- Еще бы! - немедленно откликнулась теща, и в этот момент фаллос полностью вошел в задний проход мужчины. Комаров выгнулся и было застонал, но потом всего лишь часто задышал. Его толстое брюхо, обожавшее пиво, мерно колыхалось по мере того, как все более активно Лидия Васильевна содомировала водителя.

- Лидия… Васильевна… - прерывистым голосом обратился Светкин папа к теще. - Позвольте мне… трахнуть вас… хоть разочек…

- Почему бы нет!.. - отзвался знакомый голос, и из-за машины вышла Ольга Сергеевна.

Она была не одна, вместе с ней неторопливо и несколько смущенно появились ее подруга Наташка с собакой. Ротвейлер вопросительно посмотрел на хозяйку, а потом стал пялиться на совокупляющихся. С легким хлюпаньем фаллоимитатор вышел из заднего прохода Павла Ивановича и безвольно повис на толстой ляжке тещи.

Глубину этого молчания было трудно измерить.

Все в этот момент думали о своем, и почти никто - о том, что будет дальше. Комаров наконец отцепил свои руки с бампера машины, Лидия Васильевна коротко вздохнула и наклонилась, чтобы снять резиновый член с ног. Наташка покрепче ухватила Джека за ошейник, потому что пес подошел довольно близко к малознакомым людям. А Ольга Григорьевна была расстроена и смущена больше всех, потому что она вдруг почувствовала всю тяжесть ситуации - сейчас придется разбираться, да еще в присутствии посторонних, да еще в какой ситуации…

Неожиданно заморосил дождик, и все автоматически глянули вверх.

- Дождь… - вырвалось у Павла Ивановича.
Эпилог Зимний вечер выдался просто чудесным.

За окном тихо падал крупный снег, покрывая балкон причудливыми формами. На улице глухо шумели проезжающие машины, а в доме напротив уже зажгли новогоднюю елку. Что-то там было не в порядке, и елка часто и нервно гасла - то частями, то вся сразу.

Светка уютно устроилась в кресле и читала какую-то толстую книгу. Ольга Григорьевна оккупировала диван, обложилась подушками и вязала маленькие носочки из голубой шерсти. Она была беременна, и поэтому чувствовала себя счастливой. Нет, конечно были и минусы, но они были столь малы и незначительны, что ничуть не затмевали радость ожидания. Автоматически отсчитывая петли и ряды, женщина поглядывала на Светку и про себя отмечала, что за эти прошедшие полгода девочка совсем изменилась. Прекратились почти ежедневные слезы после школы, она стала лучше учиться, записалась в спортивную секцию гимнастики… Растет дочка, со вздохом подумала Ольга Григорьевна, и тут Светка подняла голову.

- Мама, - сказала она, заложив пальцем страницу в книге. - А кто такие лесбиянки?

Женщина быстро взглянула на обложку книги, которую читала Светка. Там оказался Булгаков Михаил Афанасьевич и его «Мастер и Маргарита». Нет, вряд ли у автора «Мастера и Маргариты» в тексте найдется такое вполне современное слово.

- Ну… - вздохнув, начала Ольга Григорьевна, - как бы тебе сказать… Лесбиянки - это такие женщины… девушки, которые вместе… ну, в общем, они любят друг друга, то есть только девушек… женщин…

- Переодеваются в мужчин, - тихонько подсказала Светка, деятельно ворочаясь в кресле.