Эпоха викингов. Монастырь

Дисклеймер: Почти все описанные события имели место быть. Тем не менее, они были подвержены художественной обработке, так что автор извиняется заранее. В рассказе присутствуют сцены насилия и, разумеется, не совсем нормативной лексики и секса. Историческая база соответствует реальной.

«Эпоха викингов», «Линдисфарн», «отнятие одаля»... незнакомые термины лились на Леху рекой. За прошедшие три ночных часа он только убедился, что идея взять доклад по эпохе викингов была одной из худших, пришедших в его голову за последнюю неделю. Хуже была только идея отложить его на крайний вечер. Впрочем, деваться было некуда — в туристический вуз без экзамена по истории не брали, а стервозная училка по истории отказывалась при тройке допустить его до ЕГЭ.

И деваться некуда. В армию, где его, как совершеннолетнего, жаждут увидеть, желательно сразу после выпуска, ему ой как не хочется. Так что викинги, викинги и ещё раз викинги. Он упер взгляд в моргающий курсор, отчаянно желая, чтобы тайное знание просто взяло и влилось ему в голову. Затем скосил глаза вправо, где стояла миска с деревянными рунами, одолженная соседкой — готессой. Интересно, у неё есть рогатый шлем? Залез рукой и выхватил руну.



На него смотрела угловатая буква «R», выжженная на кусочке красного дерева. Со скуки он полез в Сеть.

— Рейваз. Путешествие. — он разочарованно откинул руну в сторону. — Глупая затея. Эти руны мне не то что Аньку, даже Инку не принесут.

На Аньку, фигуристую соседку — студентку местного быдловуза он заглядывался давно, но она уж больно была недоступна, не только для Лехи, но и остальных пацанов. Лесбиянка, не дать, не взять. А Инка, готичка со странным именем, была хоть и доступнее, но и долбанутее раза в три, не меньше. Он отхлебнул мятного чая, вглядываясь в старинный рисунок, изображающий ухмыляющегося ворона, и уснул...

— Вставайте, братья! Сегодня мы будем ужинать в трапезной монастыря или Вальгаллы! — призвал хриплый бас.

Лейф неохотно сполз с уютного сундука, накрытого шкурой и одёрнул длинный шерстяной плащ. Серое небо и бурлящие волны не предвещали ничего хорошего. Его братья — Ульв, путающийся в своей бороде, Харальд, нервно начищающий короткий топорик до блеска, Эрик, только заслуживший право носить меч... Впрочем, он сам второй раз идёт на войну. А всё проклятый Гурдрод, чёртов конунг с ведьмиными волосами.

Лейф сам нёс эту новость по фьордам, пока его братья пытались отстоять родовой одаль. /Одаль — неотчуждаемый семейный участок земли. Именно с отнятия одаля Харальдом Прекрасноволосым усилилась экспансия викингов, впрочем, эта точка зрения спорна/ Пару раз он брался за меч, но не хвастал этим — за убийство королевских посланников ему бы предстояло изгнание или смерть.

— Полностью раскройте парус! Не имеет смысла прятаться от этих трусливых псов, прячущихся от своего бога! — командовал рыжий предводитель, отхлебнув из меха эля и нахлобучив франкский шлем со свенскими бармицей и железной маской. Лейф удивился — на шлеме отсутствовали рога, затем вновь — глупой мысли. Разумеется, отсутствовали! Рог нужен для сигнала или вина, но не для шлема зачем? Чтобы он сполз, зацепившись за меч?

Лейф вспомнил, как он вошёл в лагерь Йомсвикингов, чтобы известить Рагнара о дурной вести. Внутри круговой крепости, меж хижинами, боевым оружием сражалось сотен пять здоровых скандинавов и германцев. Он на некоторое время растерялся, пока к нему не подошёл престарелый датчанин с выбитым глазом.

— Ты в Йомсборге, юноша, а я — Ульв Датчанин. Тебе известно, что это за место?

— Да. — о легендарном лагере мужчин-воинов знала вся Скандинавия. — Я ищу Рагнара Иварссона, по прозвищу Лодброк.

— Он за юго-западной стеной, отлынивает от тренировок. — недовольно ответил старик, жестом приглашая Лейфа за собой. — Рагнар великий воин, но не может понять, что только постоянная битва даст ему дар берсеркера.

Ульв резким движением распахнул дверь хижины и обречённо вздохнул.

— Рагнар Иварссон, я же предупреждал, что плоть ослаблять не следует!

Лейф заглянул внутрь. Знаменитый Рагнар Лодброк ослаблял плоть на обнаженной соломенноволосой рабыне — кельтке. Её маленькие груди светились розовым, а фиалковые глазки невинно хлопали. Но суровому Ульву было достаточно одного глаза, чтобы заметить, что во рту у «невинной» рабыни.

— Учитель! — возразил Рагнар — вы знаете, что у меня жила растянута, чтобы...

— Я как-то сражался с алеманнами три дня со стрелой в мошонке! — возразил старик. — А ты отлыниваешь из-за какой-то жилы! Я молчу про твою рабыню, но жила!



Рабыня, понимая, что бить её никто не собирается, медленно продолжила было своё дело, но Рагнар прервал её, ласково потрепав за ухом:

— Гэл, уйди, пока воины посовещаются.

Гэл понимающе кивнула, быстро накинула платье и выпорхнула из хижины.

— Что ты хочешь? — бесцеремонно осведомился у Лейфа Рагнар.