Я обещал вернуться

Когда его страсть достигла наивысшего напряжения, он излился прямо ей в ротик. Она до капли проглотила его лаву. Улыбаясь, слизала с губ остатки солнца, опять с нежностью пососала его плоть, наслаждаясь его сладким вкусом.



Они вновь хотели друг друга. Он впился в её губы страстным ненасытным поцелуем, заведя руку между её дрожащих ножек, вновь стал играть её местечком. Там всё плавилось от нарастающего желания. Медовая роса потоками вытекала из неё. Она громко стонала, извиваясь у него на коленях.

Внезапно, как пушинку, он поднял её сильными руками, осторожно насадил на себя. Ощутив его внутри себя, она застонала от наслаждения, пронзившего каждую клеточку её изнывающего тела, мозг взорвался от сумасшедших эмоций. Страсть подчинила их себе без остатка. И они с упоением отдавались ей.

Когда всё было кончено, и они оба взлетели до небес, он не покидал её тела, оставаясь единым со своей любимой, крепко сжимал её в своих объятьях. Она же, обняв его шею тонкими гибкими ручками, охватив его спину ножками, прижималась к нему, ощущая его в себе.

Потом, кое-как натянув одежду, хмельные от своей любви, счастливые они возвращались в домик. По пути целовались без остановки, не замечая улыбок редких прохожих.

Допив кофе, она подошла к кухонному окну. Стоял сентябрьский рассвет. День обещал быть пасмурным. Впереди ждала однообразная постылая работа в школе, перешёптывания и сочувственные взгляды коллег, надоедливые шумные ученики. Её мысли опять вернулись к любимому.

Их счастье оказалось таким коротким. Месяц назад раздался звонок. Ответив, он обнял её, заглянул в испуганные тёмно-карие глаза и сказал:

— Я должен ехать. Летим куда-то на Ближний Восток. Думаю, это всего на неделю. Не грусти!

Собрался очень быстро — многолетняя привычка врача МЧС. Нежно осыпал поцелуями личико, осушил бежавшие слёзы, жадно припал к губам и зарылся лицом в длинные каштановые локоны.

— Не надо плакать, маленькая моя! — улыбнулся он и шагнул за двери.

Она смахнула слезу и поднесла к губам воротник его рубашки. Он снял её в тот день. Рубашка хранила его запах.

Через четыре дня вновь раздался звонок. Ответив, она услышала незнакомый официальный голос:

— Татьяна Александровна Михайлова?

— Да, это я, — ответила, ощутив, что сердце сжалось и забилось так, словно его что-то подгоняло.

— Простите... Ваш муж, Сергей Константинович... Нападение террористов на группу российских медиков... есть информация, что он в числе погибших.

Голос говорил что-то ещё, но она уже не слышала. Она медленно оседала на пол, а в ушах колоколом звучало: «... он в числе погибших... он в числе погибших». Потом к ней приходили, сообщили, что эта информация пока непроверенная, что нужно многое уточнить...

И потянулись её бесконечные дни без него. Как автомат она ходила на работу, возвращалась домой, пила кофе, завернувшись в плед, прижав к лицу его рубашку, проваливалась в тяжёлый сон. И там, во сне, встречалась с ним. Закончилось лето, началась осень, которую они так любили, шёл дождь, и выглядывало солнце, — всё было, как всегда... Только его не было! Однако надежда горела в ней, не угасая, и поддерживала её собственную жизнь.

Телефон всегда был рядом — вдруг позвонят. Заслышав пронзительную мелодию, она всякий раз бросалась немедленно ответить. И каждый раз напрасно. Но однажды ей позвонили:

— Вам надо приехать в госпиталь...

Назвали адрес. Не переодевшись, лишь накинув плащ, она кинулась в больницу. Заведующая хирургией, моложавая дама неопределённых лет строго предупредила:

— Татьяна Александровна, ваш муж жив — операция, к счастью, прошла хорошо. Но ему нужен полный покой, так что — недолго. И, пожалуйста, без лишних эмоций, голубушка!

Стараясь сдержать бежавшее сердце, она тихо вошла в палату. Он лежал на высокой кровати, опутанный какими-то совершенно непонятными ей проводами, подключёнными к аппаратам. Его глаза были закрыты.

— Спит или без сознания? — метнулась тревожная мысль.

Стараясь ступать бесшумно, она подошла к любимому и склонилась к его лицу. Его равномерное дыхание обожгло её. Она осторожно коснулась губами его губ. Он вздохнул, открыл глаза, слабо улыбаясь, прошептал: