Этот рассказ я посвящаю одной из самых преданных своих читательниц. Нежной и страстной, утонченной и обольстительной, безгранично преданной и беспрекословно чтящей мои пожелания девушке. Настоящего имени её назвать не смогу, ибо повязана она священными узами брака и достаточно известна в определенных кругах. Поэтому обращусь к этой особе именем, данным ей мною, однажды и навсегда. Далила, речь идет о тебе. И ты знаешь, за что именно я благодарю тебя этим произведением.
Эта история произошла в один из первых дней моего пребывания в Украине. Я даже дату хорошо помню: 29 августа.
... за два дня до того.
Отгуляв восемнадцатый день рождения в окружении родственников, на следующий же день, к вечеру, я заехал в общагу. По известным законам совместного проживания, тут же «выставился» перед будущими однокашниками за поселение и посвящение в студенческое братство. Обряд для вчерашней «абитуры», в изрядной степени, затратный, но совершенно неизбежный. Впрочем, не лишенный и своих прелестей.
Закатил я, в общем, пир, едва ли не на весь мир. Бухали по-взрослому, водку пивом запивали, да папиросами закуривали. Закуска, поначалу, тоже была. Но вечно недоедающие студенты моментально обратили её в снедь, и к исходу третьей рюмки запинали съестные припасы к чертовой матери. Но фактом этим никто особенно не омрачился. Пили-то исключительно во имя пьяного угара, и никак не ради ощущения праздника.
Народа в тот вечер на мой хмельной огонек сбежалась тьма тьмущая, однако знакомых лиц было катастрофически мало. Сосед по комнате, да несколько ребят из числа прибывших на учебу одновременно со мной. В связи с более ранним поселением они «выставились» на день раньше, так что с этим делом мне капитально не свезло. Они-то в складчину народ поили, а мне пришлось в одиночку лямку тянуть. Хотя, это были сущие пустяки по сравнению с теми затратами, с которыми я столкнулся в дальнейшем студенческом быту.
В плане оплаты обучения и проживания в общежитии, с нас, как с иностранных студентов, драли три шкуры. Но кое-какие выгоды, все же, имелись. Поселение по двое, к примеру, в отличие от четырех (а бывало и шести) человек на комнату для местного населения. Это было очень удобно, хотя и обходилось раза в три дороже обычного.
Подселился к парню по имени Максим. Макс приехал из Алма-Аты, учился на четвертом курсе и слыл, известным на всю округу, бабником. Потому вовсе неудивительно, что на «праздник жизни» сбежалось десятка полтора девчонок с верхних этажей. Общага была смешанного типа. Никто никого по половым признакам не разделял. Жили сообща, кому, где вздумается.
В самый разгар пьянки, часам к десяти вечера, я познакомился с Аленой. Довольно симпатичной кареглазой шатенкой, сходу обозначившей заинтересованность в моей персоне бестолковой, но навязчивой болтовней. Некоторое время девушка обстреливала меня недвусмысленными намеками на дальнейшее уединение и совершенно неуместными рассказами о экс-бойфрендах. Я по сей день силюсь понять, на кой черт она мне о них щебетала, но адекватной причины найти не могу.
Вероятно, это должно было быть интересно с точки зрения восхищения её дамскими чарами, действовавшими на молодых людей словно магнит. Впрочем, как показала практика, её дамские чары оказались полным фуфлом. Их не хватило на предотвращение моей полной капитуляцией перед «зеленым змием». Интригующему интимному уединению с данной мадемуазель я предпочел автопилот, доволокший меня до койки и, последовавший вслед за тем, совершенно вымороженный, беспокойный сон.
Наутро я не сразу нашел себя на кровати. Не сразу понял, что с головой укутан в покрывало, причем, явно не мое, поскольку спал одетым и постель не расстилал. Несколько раз пытался проснуться, но результаты приложенных усилий оказались сильно плачевны. Голова гудела и раскалывалась. Язык в пересохшем рту был мне явно не знаком. Тяжеленный аромат перегара, наверняка, благоухал в моем войлочном коконе во всей своей красе, но я его не чувствовал напрочь заложенным носом. Это был кошмар наяву, одно из самых сильных похмелий в моей жизни.
Наконец, я собрался с силами и вытянул свое бренное тело наружу. Сел на кровати и уставился на соседнее ложе. На нем, в обнимку, мирно сопела парочка, в которой без труда узнавались Максим и Алена, нашедшая-таки применение своим волшебным чарам. На полу, подобно хозяевам, в обнимку, валялись скомканные мужские плавки и женские трусики. Чуть поодаль, у кухонного стола, заваленного пустыми бутылками, грязной одноразовой посудой и прочим мусором обнаружился и лифчик. Очевидно, в порыве страсти он был содран самым первым и отброшен в сторону за дальнейшей ненадобностью.
«WelcometoUkraine, Санч», — подумал я про себя со скепсисом, и поплелся на ватных ногах к столу, намереваясь обнаружить там средство опохмела. Сканирование столешницы не принесло обнадеживающих результатов. Кроме пачки «Честерфилда» с тремя сигаретами на борту поживиться было решительно нечем. Пошарил по карманам в поисках денег, не нашел ни рубля, пардон, ни гривны. Только карта «ПриватБанка», но банкоматы в ту пору были достаточно редким явлением, и не торчали из стен зданий на каждом углу. До ближайшего из них нужно было прилично протопать, что не представлялось возможным, ввиду отказа большей части навигационного оборудования. Проще уж было выползти в коридор и долгануть пару копеек на бутолчку пенного у кого-нибудь из новых соседей.
— Ну что? Нечем полечиться? Все выжрали? — донесся до меня хриплый девичий голос из спальной части комнаты.
— Подчистую, — обернулся я к заспанной мордашке очухавшейся Аленки. Она смотрела на меня из-за быльца кровати, лежа на животе, и выглядела очень не презентабельно.
— У меня литр «Оболони» в комнате есть. Может, поднимешься к Жанке? Скажи, что для меня, она даст, — болезненным голосом предложила шатенка, устало закатывая глаза. По всему было видно, что чувствует себя она не многим лучше меня.
Я вопросительно уставился на нее, поскольку понятия не имел куда подниматься и кто такая эта Жанна. Алена поняла немой вопрос и, не вдаваясь в подробности, выдавила из себя:
— Комната «747», Жанна Свиридова, она там одна, не ошибешься.
— «747»? Жанна? Стюардесса, что ли? — пошутил я.
Судя по затуманенному взору Алены — шутка была не распознана и, следовательно, не вполне удачна.
— Самолет такой есть, — принялся я зачем-то пояснять, — «Боинг-747». Самый известный из «Боингов». «Горбатый» такой, во всех буржуйских фильмах его вечно показывают. Плюс песня у Преснякова — младшего есть «Стюардесса по имени Жанна»...
Взгляд Алены так и не принял необходимого выражения взаимного понимания, и я бросил это дело, настолько же гиблое, насколько и глупое. Молча, развернулся и поплелся на седьмой этаж за спасительным литром пива.
На стук в дверь долго не открывали, и я уж подумал, что не откроют. Но замок, все же, пришел в движение, лениво щелкнул и дверь приоткрылась. Вместо анонсируемой Жанны на пороге обнаружился лохматый заспанный парень в самопальных джинсовых шортах и с серьгой в левом ухе. Он непонимающе глазел на меня, пока я не спросил Жанну.
— Жанка, это к тебе! — крикнул он, обернувшись, вглубь комнаты.
— Кто? — раздался скрипучий, не прокашлянный еще с утра, голос.
Видео
Рассказы