Русалка

При этих словах девушка поежилась, как будто я сказал что-то не приятное.

- Нет, колдуньи знают слишком мало, их знания, это только кусочки целого, которое им не узнать никогда. Бабушка ведает почти все. Она говорит, если мужчина, способный любить, выпьет озерную воду из ладоней понравившейся ему девушки, он познает и вечную любовь, и вечную молодость.

Она на секунду замолчала, глядя на озеро, а потом неожиданно предложила:

- Не хотите попробовать, способны вы полюбить или нет?

Из рук такой девушки я бы напился воды из козьего копытца, а не то, что из озера, потому, я согласился не раздумывая. Она встала и медленно, будто боясь оступиться, или ,словно, она не привыкла ходить по неровной почве, подошла к озеру и зашла в него, не снимая своих серебристых туфелек. Наверное, слишком много удивительного произошло за последние полчаса, и я почему-то привык, перестал удивляться и речам о бабушке которая помнит волхвов, и странной манере заходить в воду прямо в обуви. Туман, еле заметный вначале, стал плотнее, обступил нас зыбкой стеной и оставил для нас пятачок пляжа, замкнутое пространство, до которого сжались размеры мира. Стало совсем тихо.

Она изящно наклонилась, сложила ладони лодочкой и погрузила их в воду. Мне показалось, при этом она что-то сказала, но возможно это просто журчала вода наполняя ладони. Ее лицо отражалось в воде, волосы, свесившиеся с головы, тянулись к волосам, стремившимся навстречу к ним из воды. Она выпрямилась, и осторожно держа ладони на весу, пошла ко мне. Она шла обнаженной! Ее хитон куда-то пропал и я опять не удивился, ее красота, молочно-лунный свет, идущий от ее тела, от ее глаз, не оставляли места мелочно-глупомуудивлению. Округлость ее грудей, с коричневато-розовыми сосками, над сложенными чашей ладонями, была идеальной. Грудь женщины - ее нежность, которую она дарит мужчине, была открыта мне беззащитно и доверчиво. Вечные соперники женского тела - талия и бедра светились гладкой кожей и были единым совершенством. Живот, созданный для ласк и поцелуев, не давал отвести глаз, а то запретное для мужских взоров место, в самом его низу, было украшено прядью волос - лилией на молочном озере. Капли серебряными бусинами падали с ладоней, которые она осторожно несла мне навстречу. Ее пальцы приблизились к моему лицу, и, наклонившись к ним, я увидел в воде не свое, а ее отражение. Может быть, так странно падал свет? Может быть, но продолжить эту мысль, уже не было ни времени, ни желания. Я поддержал ее ладони своими пальцами и выпил чуть пахнувшую болотом воду. Всего несколько глотков, но когда, с последним глотком, я коснулся губами ее пальцев, мне показалось, что произошло что-то важное. Я понял, что вся моя предыдущая жизнь была лишь тропинкой, путем ведущим меня сюда, к этому озеру и к этой встрече. Берег серел, теряясь в обступившем тумане, а на лицо этой девушки, имя которой я даже не успел спросить, казалось упал солнечный луч, освещая ее прекрасные черты. Я понял, что ради нее, я пойду в огонь и в воду и что это не пустая фраза, привычный оборот русской речи, а это, на самом деле , так, утверждение , которое не надо доказывать. Я смотрел на ее лицо и где-то в груди разливалась сладкая боль - моя любовь.

Она разжала ладони и сказала:

- Жених мой!

Потом провела ладонью по моей щеке, и поцеловала своими влажными, прохладными губами, пахнувшими вечной молодостью озерной воды. Я потянулся к ней, но она отстранилась сказав:

- Пойдем домой.

Затем повернулась и вошла в воду, вошла без шума, плеска и брызг. Казалось вода сама расступается под ее ногами, принимая ее. И тут я понял, что она уходит, уходит навсегда, всерьез и по настоящему. Мое солнце, моя любовь уходили, а я оставался один. Вдруг она обернулась и, не смотря на то, что слов я не слышал, сказанное отчетливо прозвучало у меня в голове:

- В огонь и в воду!

Я посмотрел на ставший серым и унылым, берег, на свою одежду, брошенную на песке, затем повернулся, и уже не оглядываясь, пошел за нею.