Жил был один мальчик. Он был такой хороший и добрый. Звали его Павел. От роду было Павлуше 12 лет. Учась, учился он в 7 "б" классе обычной средней школы. Учился хорошо, добротно, старательный такой был. Умом и пронырством он отличался от своих туповатых одноклассничков. Из-за своей глупости они этого не понимали, но подсознательно чувствовали, что тот хитрый. И над книгами он больно не сидел, а успехи в школе имел превосходные: там спишет, тут к преподавателю подлижется, доносничеством не чурался, а главное никогда Павлик ни с кем не спорил. Скажет ему преподаватель: "Вы списали". Он и раскается, а то и слезу пустит, притворившись глупым и маленьким. Впрочем, если человек слаб и его можно было не бояться, то Павлик особо не церемонился, пошлет куда подальше и смотреть не станет. Но в целом был он тихенький да послушненький, как и подобает добропорядочному мальчику.
Вот однажды зашел Павлушеченька в школьный туалет пописать. Туалет здесь, как и в любой другой школе, был грязный, обшарпанный и вонючий. Сначала одна дверь - за ней неработающий умывальник, потом другая - за ней сам туалет. Состоял он не из кабинок, а из четырех унитазов, вмонтированных в пол так, что сидеть на них нельзя было. Потому писали и какали мальчики вместе (как устроены туалеты у девочек Павел, по невинности своей, не знал) . Еще на входе в умывальню он услышал голоса. Не любил Павка с кем-нибудь вместе писать, боялся, скромный, что его членчик меньше, чем у других парней. Хотел уйти, но его уже заметили, так что нельзя было. "Ладно, поссым вместе", - подумал он и двинул вперед. Когда Паша зашел, то увидел, что там два подростка, Женя и Вадик, курили и нахально ржали. Не понравилось ему это, да уходить-то глупо.
- Смотри, блядь, кто пришел. Педрила ебанный! - заржал Женя.
Паша аккуратно расстегнул ширинку, снял семейные трусы. Пися была холодная да маленькая от страха. Попытался, было, открыть головку, но потом решил, что и так сойдет. Не писалось бедному Паше под наглыми взглядами.
- Твою мать, да он импотент! Ему ссать не из чего, - ухахатывался темный Вадик.
Стоял Паша, стоял, да не шло ничего. Вот уже звонок на урок прозвенел. Да этим и на урок опоздать ничего не стоит. Но вот он заметил, что Вадик ушёл, а значит и второй за ним - радовался Паша. Женя и, правда, собирался уже идти. Подошел к двери, открыл ее, потом обернулся на Пашу и говорит:
- Чё, блядь, встал, ноги растопырил, как пидор? Выебть тебя чтоль?
- Я не пидор, - испуганно сказал мальчик.
Страх юнца раззадорил десятиклассника.
Женя быстро закрыл дверь туалета на откуда-то взявшуюся ржавую защелку. "Стой, блядь", - сказал он пытавшемуся выйти Паше. Чтобы показать ему серьезность своих намерений, сильно ударил его в лицо, Паша даже упал.
- Только пикни, придурок, я тебя переебу!
Паша вдруг начал очень хорошо соображать. Вместо паники к нему пришел хладнокровный расчет: справиться со здоровым парнем он не мог; кричать бесполезно - кто придёт? ; можно потянуть время, а можно поступить так, как учат американских полицейских-женщин в таких случаях - расслабиться и получить удовольствие, конечно, этот урод потом разболтает всё, но с этим потом можно разобраться, благо вывертливости Пашке не занимать.
Закрыв дверь и пизданув мальчика, Женя сказал:
- Не будешь орать, все будет хорошо. Так что не ссы. Вставай, будешь сегодня моей шлюхой. А шлюхи должны работать. Давай, давай, вставай, раздевайся.
- Не надо, заскулил Паша и даже пустил слезу - неискреннюю, конечно, а по своей лицемерной привычке.
- Тебя чтоль отпиздить? Ты, блядь, трансвестит ебанный! Че не понял? Раздевайся!
Паша, в душе смирившись со своей участью, стал медленно раздеваться. Сначала снял новенький свитер. Женя нагло смотрел на лежащего, на грязном, обоссаном полу мальчика, раздевающегося для удовлетворения его похотных и запретных желаний.
- Давай-давай, - самодовольно ухмыльнулся.
Паша тем временем начал медленно расстегивать желтую рубашку, стараясь тянуть время. Несмотря на то, что ситуация была экстремальной, он сообразил, что не стоит портить новую дорогую одежду, потому переложил свитер на подоконник, который был все-таки менее обосанный и не такой обхарканный. Расстегнув все пуговицы, он нерешительно снял рубашку, исподлобья поглядывая на своего соблазнителя. Худощавый был Паша, кожа белая, нежная, соски на детской еще груди были так удивительно симметричны. А какой соблазнительный пупочек! И у самого добропорядочного гражданина грешные мысли пришли бы сами собой.
- А теперь, дрищ, снимай штаны.
Паша тут должен был поныть, посопротивляться для приличия, Женя даже этого и ждал. Но он уже не сопротивлялся, смирившись с неизбежным. Паша встал, потихоньку расстегнул ремень, не спеша, но уверенно расстегнул пуговицу и ширинку, джинсы как-то сами по себе упали, оставив на Паше одни только голубые семейные трусы.
- Снимай штаны полностью, придурочек, и ботинки с носками.
Покорно выполнив приказание, он встал перед ним, все-таки побаиваясь и обдумывая пути отхода.
Паша в одних трусах стоял на обосанном полу. Он был на голову ниже своего обидчика. Его белые ноги слегка только обросли несмелыми волосками. Женя быстро снял толстовку, обнажив, свою подростковую, но достаточно упругую грудь с грубыми сосками. Оказавшись полуголым, он как будто освирепел. Похотливый бесенок сладострастия вселился в него.
- Ну, давай Пашок, снимай трусы, сейчас будешь пидором. Уже не мальчик, но еще не девочка, - заржал насильник.
Видео
Рассказы