Приключение Олеси. Окончание

7. Последние испытания

Я думала, что меня ведут к настоятельнице, но монашка завела в какой-то закоулок, скрутила меня, засунула в рот кляп, связала меня так, что я не могла пошевелиться и замотала в какой-то материал, а потом ушла. Нет, я пыталась сопротивляться, но Марфа была на полторы головы выше, в три раза толще и гораздо сильней, так что скрутила меня шутя. Не знаю, долго ли она ходила, но вернулась не одна. Я услышала какие-то невнятные голоса, потом ткань размотали и на меня глянули две рожи одна принадлежала сестре Марфе, вторая, морщинистая, со злыми глазами – какой-то старухе. Старуха кивнула и отдала Марфе пачку денег:

- Как договорились, треть. Оставшееся, когда сучка будет у меня дома.

- Машину внизу остановите, - кивнула Марфа и, спрятав деньги, замотала меня обратно.

Потом Марфа меня подняла и понесла. Несла долго, по каким-то подземным проходам. Несколько раз она останавливалась отдыхать, хоть я вовсе и не была тяжёлой. Тогда она меня разворачивала и, злобно глядя мне в лицо, говорила:

- Ты не человек, ты животное, с тобой и надо как с животным обращаться. Потому что ты иного ты просто не заслуживаешь.

Хотела я рассказать этой стерве, что те, кто обращался со мной, как с животным, кончили очень плохо, но вот рот у меня был завязан.

В следующую остановку Марфа мне рассказала:

-Я давно хотела отомстить Стефании. Я ведь при прошлой настоятельнице была благочинной. У меня все по струнке ходили, блюли веру и чин. А вот этой молодой порядок не понравился, она меня сместила. Ничего, через пару дней она у меня попрыгает! От архиерея комиссия приедет, Стефанию в порошок сотрут!

Мне так хотелось сказать, что, несмотря на все свои грехи, Стефания заслуживает памятника при жизни, за то, что прогнала сестру Марфу из благочинных. Наверное, сестры целую неделю молились во здравие новой настоятельницы.

Уже не заматывая меня, Марфа тащила и со злобным торжеством мне сообщала:

- А знаешь, почему тебе соски прокололи? Это я сестре Пелагее подбросила записку с приказом от Стефании! У меня талант такой, так почерк подделывать, что сам хозяин не отличит!

- Ты не знаешь, к кому я тебя продала. Ничего, узнаешь! – сказала Марфа в заключении.

Наконец, это путешествие закончилось, заткнулась и злобная баба.

Усадив меня на крыльцо сторожки, где вышли наружу, Марфа отошла в сторону. Тут показалась «нива». Подъезжая, она вдруг увеличила скорость и ударила сестру Марфу. Та отлетела в сторону, - до чего живучая баба, - пыталась встать и что-то хрипела. Из «нивы» вылезла старуха с монтировкой проворно подбежала к Марфе и несколько раз ударила её по голове этой железякой.

- Гадина! – старуха пнула тело монашки. – За божеское дело деньги брать!

Старуха старухой, но сильная, однако. Она шутя закинула меня в машину, села за руль и помчала прочь.

Если раньше обращение со мной мне казалось плохим, то я должна признать, по сравнению с нынешним, оно было райским.

Жила старуха в двухэтажном доме, набитом старой мебелью. Немедленно по приезду карга одела мне на руки и ноги чугунные кандалы и накрепко затянула болты и отвела для спанья какую-то каморку, в которой я (!) не могла нормально лечь, и вынуждена была лежать скорчившись. День состоял из работы по дому, молитв и наказаний, на которые старая ведьма была удивительно изобретательна. За малейшую провинность старуха меня ставила на горох, нещадно секла, особенно любила подвешивать при этом, держала на сухарях и воде.

В первый же день старая хрычовка сбрила все волосы на голове, заявив, что они не от бога, а от дьявола, и вообще у меня дьявольская красота! Избивая меня, ведьма читала проповеди о смирении, что я грешница и должна вымолить себе прощение перед богом.

- Смирение! Смирение! Смирение! – орала старая садистка, нанося удары. – Вот что требует бог!!

Через три дня я поняла: в ближайшие дни или эта гадина меня убьёт, или я сойду с ума. Ни того, ни другого я не хотела. Надо было что-то делать. На четвёртый день я уже еле ковыляла. Недосып, избиения, голод делали своё дело. После двух часовой молитвы на коленях, избиения плетью за «ненадлежащее рвение» и завтрака из кружки воды и половины сухарика для меня, мы пошли убираться на второй этаж. Я ковыляла впереди, старуха шла за мной, тыкая своей палкой мне в спину. И тут я поняла: это мой последний шанс!

Когда ведьма вновь ударила меня в спину, - а ведь это были не тычки, а именно удары и с немалой силой, - я упала, поджав ноги. Обрушивая на мою голову проклятия и колотя палкой, старуха подошла ближе. И тут я резко выпрямила ноги и ударила её в грудь. Очень красиво старая ведьма описала дугу, упала на ступеньки и с жутким грохотом скатилась к подножью лестницы. Я думала, что старой гадине пришёл кирдык, очень уж нехорошее падение получилось. Но ничего в душе к ней не шевельнулось. Старуха постаралась выбить из меня к себе все чувства, кроме злобной ненависти. Но к моему удивлению, старая садистка оказалась жива. Как я поняла, старуха сломала руку в двух местах, несколько рёбер, выбила оставшиеся зубы и поломала ноги. Вытащив из кармана её балахона ключи, я собралась уйти, но тут старуха ухватила меня за цепь ножных кандалов.

- Куда, бесова дочь?! – прошамкала она. – Хотела меня убить?!

- Хотела, - призналась я, отдирая её пальцы от цепи. – Но так даже лучше получилось. Вот теперь лежи и мучайся, и вспоминай, как меня мучила. «Каждому воздастся по делам его!» - предупреждал господь. Тебе воздалось при жизни. Да отцепись ты ведьма! – я несколько раз ударила пяткой по руке старухи, сжимавшей цепь.