Поворот

Поворот.

Пожелав всем спокойной ночи, Максим быстро пошел к себе в комнату, закрывшись, он глубоко вдохнул и улыбнулся. Через пару минут с улицы послышался звук одиноко проезжающей машины, однако, тишину, царящую в большой квартире, ничто не могло перебить. Толстые стены, толстые двери, закрытые окна и приоткрытые форточки. Улыбка Максима стала больше и радостней: “Все думают, что они защищены, спрятаны, забыты, но это не так…” Улыбка почти превратилась смех. В обстановку комнаты не вписывались лишь две вещи: синий экран и слабый гул из системного блока.

“Ну что сестричка, чем ты тут занимаешься?”— монотонно промолвил Макс. Началось перещелкивание камер, послышался странный шепот: “ О, да, мне нравятся высокие технологии. Нет проводам, нет большим батареям, нет чужому согласию…”.

Максиму 22 года, высокий, белокурый, с серыми глазами и длинными пальцами, немного худоват, так сказать обычный парень. Его сестре 20 лет, светлые вьющиеся волосы, ярко-голубые глаза, хитрая улыбка, полная грудь, спортивный животик.

После полуторачасового ожидания, наблюдения за сестрой и почти уснувшей бдительности, Максим собрался ложиться спать. Неожиданно сестра в экране монитора резко встала, направившись к двери. Из коридора послышался тихий глухой щелчок замка. Затем она закрыла шторы и выключила свет, взяв полотенце, постелила его на кресло. Большие белые зубы и сверкающие глаза Макса отражались в маленьком зеркальце на столе рядом с монитором. Катя снова села за компьютер, немного расслабив пояс халата.

—Переключаемся на заднюю камеру, увеличиваем, и че мы там видим?— сквозь тишину прорывался хрипловатый голос. — Опа, голые ребята и девчата! Ай яй яй сестричка. А теперь верхняя камера.

Так называемая верхняя камера была установлена на полке над компьютером в какой-то плюшевой живности типа медведей, крокодилов, обезьян и смотрела прямо в кресло наблюдаемого объекта. Немного откинувшись, поставив одну ногу на большое, мягкое кресло она распахнула халат, подождав чего-то, совсем его сняла. Максим почувствовав напряжение в теле, тоже решил откинуться, убрав вспотевшую руку с клавиатуры. Катя стала дышать глубже и резче, что было заметно по ее часто подымающейся и опускающейся груди. Тут же произошла смена позы, она одновременно раскинула обе ноги, закинув их на большие подлокотники кресла. Яркий свет от монитора освещал ее загорелое тело, был виден блеклый отблеск позолоченного кулона на груди. Пальцы левой руки стали попеременно круговыми движениями массажировать соски, а ногти правой руки поглаживать внутреннюю часть бедра, медленно подымаясь от правой коленки к не загоревшему от белья телу и опускаясь к левой коленке.

Длинные пальцы руки Максима задвигалась в такт приглушенного звука музыки, слабо сдавливая член, но с усилием сжимая головку. Чуть приоткрытые глаза светились не так ярко, как в начале: на лице не было улыбки, в голове не было сменяющихся мыслей и идей, не было волнения, не было проблем и забот — были только ощущения.

Немного худыми руками Катя начала поглаживать оба бедра, держа руки крест-накрест и прижимая при этом груди, друг к другу. Пару раз, облизнув груди сверху, она выгнула спину, выставив их вперед, левой рукой сильно ухватилась за подлокотник, согнув и прижав ноги к креслу, а пальцами правой стала усиленно надавливать в месте над клитором. Из колонок послышался еле слышный голос, обращенный куда-то вниз: “Тихо, девочка, тихо”. Дыхание было частым и прерывистым, широко открытый рот и сильно закрытые глаза искажали чистое лицо, словно выражая ужасную боль.

Через пару минут ладонь левой руки легла на правый сосок, одной рукой надавливая на обе груди, пальцы растопырились; правая нога соскочила с подлокотника, прижавшись к левой. Послышался ряд сильных выдохов, после каждого из которых Катя словно сжималась. Коленки сошлись вместе, почти дотрагиваясь до лба, ступни же, как и вначале были направлены в разные стороны. Малейшее движение правой руки вызывало сильную судорогу всего тела, начиная от кончиков ресниц заканчивая вытянутыми пальцами на ногах, но рука почему-то не останавливалась, с силой продолжая надавливать на центр уже болевых ощущений. После всего, наконец -- глубокий вдох

На пальцах заблестела липкая жидкость, чем-то похожая на бумажный клей из детства, а на лице, как на статуе, застыл приоткрытый ротик с чуть видными зубками. Блеск ворочаемой в воздухе ладони перебивало лишь свечение удовлетворенных глаз.

Держа одной рукой у основания члена надетый презерватив, второй Максим сжимал его, изо всех сил проводя по нему от начала до конца. Каждое опускание руки создавало громкий хлюпающий звук, шедший от резинки. Этот звук, раздававшийся по всей комнате, перебил резкий стук в дверь:

—Макс у тебя все в порядке…?

Смотря в экран, Максим увеличил скорость движения руки по члену, от чего звук стал еще громче. Он понимал, что за дверьми стоит мать и нужно ей открыть, но желание достичь такого же удовлетворения не оставляло его. Послышался повторный стук в дверь и голос с большей силой:

—Максим…

Взгляд был направлен на двигающуюся руку, и через несколько секунд прозрачный презерватив наполнила теплая жидкость, рука при этом медленно подергивала член, чуть дотрагиваясь до головки. Каждое подергивание вызывало негромкий стон, сильное втягивание живота Макса, пригибание головы к столу и все большее наполнение вытянутого куска резины. Член стал медленно уменьшаться с каждым ударом сердца, однако Максим не выпускал его из рук, продолжая одной рукой придерживать основание синей резинки, а второй сдавливать, оставляя нетронутой голову.

Быстро натянув шорты, не снимая презерватива, Максим развернул фильм во весь экран и прыгнул к двери.

—Максим что у тебя тут происходит и что это за запах?

—Все в порядке. Что ты хотела?

—У тебя тут какой-то странный шум в комнате по всей квартире слышно.

—Я здесь пакеты резал, поэтому такой звук.

—Какие еще пакеты?

—Обычные, — затихающим голосом, задыхаясь и глотая слюну, сказал Максим.

Взгляд матери опускался вниз по голому телу, упав на трясущиеся руки Макса и заметно выпячивающиеся шорты. Затем поднялся, упершись в лицо сына — лицо Макса было красным со стеклянными глазами. Ее внешний вид изменился: он стал сильно смущенным и растерянным.

—Ясно,— поворачивая голову в сторону компьютера, проговорила она, при этом голос оказался еще тише.