Охота за куропатками. 02. Практикант

Охота за куропатками во сне и наяву

Часть 1-я. Поронайское аллегро.

2. Практикант.

Признания его самого.

«Действительно, на кухне у Ани и Шуры всё так и было. Я забавлял их разговорами в ожидании Славы и Ивана, но, не дождавшись их, уговорил милых хозяек не выгонять меня в непогоду, оставив на ночь. Договорились, что они пустят меня к себе в спальню, постелив мне там на полу. Войдя вслед за ними в их комнату, я увидел справа от двери одну железную кровать, углом к ней, у стены напротив двери – другую, точь-в-точь такую же, слева – платяной шкаф, а далее – окно и столик перед ним. Окинув быстрым взглядом всю эту обстановку, говорю:

- Постелить на полу, конечно, можно. Но стоит ли? Представьте себе: то к одной из вас, то к другой в темноте под одеяло лезет моя любопытная рука; одна из вас, если и станет сопротивляется, то тихо, без лишних слов, а другая – наоборот, с криком и руганью, и думает при этом – а почему там никакого шума не слышно, что это может означать? Так что и тут без подозрений не обойтись.

- А ты руки свои не суй, куда не следует! – отрезает Аня.

- Хорошо, не буду. Можешь спать спокойно. Но ведь не сможешь, будешь беспокойно ворочаться и думать: а как там у Шуры, не слиш-ком ли подозрительно тихо? Лучшим вариантом при данных обстоятельствах, я уверен, будет такой: ставим кровати вместе, одна впритык к другой, кладём поверх матрасов одно большое одеяло, стелем простынь сверху и ложимся – вы с краю, а я в серёдке. Взаимный контроль за моим благонравием обеспечен. Можно даже свет не гасить. И в таком положении продолжим нашу милую беседу.

- А что, Ань, может сделаем так? – спрашивает Шура и обращается ко мне: - Будешь смирно себя вести?

- Обещаю ничего такого поперёк вашей воли не делать.

- Ну тогда давай, помогай нам двигать кровати, - приказывает Аня. - Не эту к этой, а обе на середину комнаты… Чтобы можно было в случае чего соскочить… Где у нас, Шур, толстое одеяло? Доставай и стели. Хорошо… А теперь, практикант, иди на кухню, подожди там, пока мы не разденемся и не ляжем.

- Слушаюсь и повинуюсь! – не скрывая своей радости говорю я и выхожу, прикрывая за собой дверь.

За нею слышатся хихиканье, громкий и возбуждённый шёпот, из коего можно понять, что Аня продолжает упрекать свою подругу в безрассудности и ни в коем случае не желает снимать с себя одежду.

- Что ж ты, и чулки даже не снимешь?

- Чулки, пожалуй, сниму, а вот бюстгальтер надену!

- Свет будем гасить?

- Пусть войдёт сперва, сам и погасит. Входи, практикант!

Я вхожу и вижу, что обе дамы уже лежат, до подбородков закутавшись в одеяла.

- Костюмчик можешь повесить в шкаф, остальное развесь, где сможешь. Особенно-то не разоблачайся, одеяльце для тебя оставили лёгкое, замёрзнешь.

- С вами, такими горячими, и замёрзнуть? – говорю я, снимая бо-тинки.

Затем наступает очередь пиджака, брюк и галстука. Открываю дверцу шкафа, достаю оттуда свободную вешалку, нанизываю в неё брюки, сверху набрасываю галстук и пиджак и убираю всё это обратно в шкаф. Расстёгиваю и снимаю рубашку.

- Повесь её на спинку стула, - подсказывает Шура, протянув в этом направлении высунутую из-под одеяла голую руку.

- Спасибо, я так и сделаю.

Стул стоит рядом со столом у окна. Я сажусь на него и стаскиваю с ног носки, искоса посматривая на лежащих дам. Глаза у той и другой, вроде бы закрыты, а голая рука Шуры остаётся лежать поверх одеяла. Вот и майка снята и повешена поверх рубашки. Снимать ли трусы?

- Ой! – неожиданно громко и пронзительно вскрикиваю я.