Новая работа

Новая работа.

Жизнь в Кущёвке начала меняться с тех пор, как на её окраине купил дом Данила Михайловский, известный всей России театральный деятель.

Сначала все деревенские наблюдали, как дом ремонтируется, достраивается и надстраивается, обрастает новыми постройками – огромный гараж, домик охраны, флигель, баня… Затем новый сосед прикупил кое-что из окрестных лесов, полей и водоемов и начал огораживать их заборчиками с табличками «частное владение». Тут уж любопытство кущёвских переросло в недоброжелательство – что же теперь, и рыбы в большом пруду не половишь, и травы для коровы на поле не покосишь, и дерева не срубишь?

Неизвестно, чем бы это всё закончилось – есть среди местных лихие мужики, могут и поджечь чего, и на дороге глухой подстеречь с ружьишком… .

Но тут случилось наводнение - по весне Волга разлилась как никогда, подобралась к деревне и сильно подмочила деревенские дома. Многие и так ветхие были, а тут просто на глазах разваливаться начали. Местные власти приехали, посмотрели … Сказали, что дома пригодны для проживания, а если какой и ветхий – так это ещё надо доказать, что наводнение виновато, и денег на ремонт не выделили. Кущёвцы и матерились, и представителя администрации чуть не избили, и наверх писали – без толку!

Тут знаменитый сосед пришел на помощь, каждому двору выделил по двести (!!!) тыщ рублей на ремонт и восстановление хозяйства. Есть же деньжищи у людей! - говорили кущёвцы. Расписку, правда, с каждого взял, что будут отдавать в течение пяти лет. О том, где потом денег взять, в тот момент мало кто задумался. Главное – сейчас хозяйство можно поправить. Некоторые ещё мотоциклы прикупили, технику кое-какую, колодцы во дворах вырыли. А потом оказалось – долги отдавать надо. А денег то нет ни у кого. Последняя поблизости птицеферма и то закрылась, заработать негде.

Что делать?

Вот в очередной раз управляющий от Михайловского приехал о долге напомнить, кущёвцы опять руками разводят - работы нет, денег нет, мол, живём на подножном корму. А тот им говорит – Данила Иваныч может вам работу предоставить, у него натуральное хозяйство большое – ему и полевые работники нужны, и скотники, и лесничие, да и по дому прислуга. Пусть от каждой семьи к нему по работнику пришлют. Они там у него жить и питаться будут, и даже одеждой рабочей их обеспечит. Денег за работу на руки на даст, но за каждый месяц десять тысяч долга с семьи будет списываться.

Почти все согласились, кроме пары семей – у них сыновья в городе на работу устроились, и деньги присылали.

Так Таня с подругой Лидой оказалась в доме Михайловского. Девушки они симпатичные, неглупые, их взяли горничными. Вообще-то Татьяна собиралась в город, в колледже учиться. Но видно придется пару лет подождать.

Работы было довольно много. Стирка, глажка, уборка, а если кто из хозяев позовет – надо было мгновенно бежать, выполнять всё, что попросят. Самим быть опрятными и скромными. Разговаривать вежливо, не возражать, какую бы глупость не потребовали. Наводить чистоту приходилось по нескольку раз в день, всё время проверять, чтобы не пылинки, ни соринки, ни пятнышка, и все вещи на своих местах. За всем присматривала Анна Корнеевна, дальняя родственница Михайловских. Очень строгая и требовательная. Постоянно делала замечания – то скатерть криво застелена, то занавеска помята, то почему тебя четверть часа ждать приходится? (А как быстрее то, если звонок тебя, например, в туалете застал, а туалет для прислуги - в дальнем конце двора). А иногда Анна Корнеевна записывала что-то в блокнот, вслух говоря – «штрафной балл тебе». Странная тётка! Какой может быть штраф, если нет зарплаты?

Прозвонил будильник. Шесть утра. Вот и первая неделя новой работы пролетела – сегодня суббота. Вечером хозяева уедут в Москву на какой-то фестиваль, и у прислуги будет выходной. Можно будет уйти домой, отоспаться, в лес по грибы сходить, поиграть с младшим братом. Татьяна мечтательно потянулась в постели. Сегодня ещё полдня суеты, и … свобода!!! Хоть и временная.

После завтрака всю прислугу позвали на задний двор. Татьяна пошла без каких-либо подозрений – видимо, хотят какое-то объявление сделать (а вдруг премию дать)? Лида тоже была в хорошем настроении, и что-то щебетала о том, как Николай, работающий на конюшне, пытается за ней ухаживать. А у остальных лица были почему-то мрачные. Толстуха Тоня-птичница вроде даже всхлипывала, вытирая нос рукавом.

Сегодня двор выглядел необычно. Посередине стояла большая лавка, на ней лежало несколько веревок. Прислуга выстроилась полукругом метрах в десяти от неё. У лавки стоял Евгений Андреевич, управляющий. Как обычно, с брезгливым и надменным выражением лица. В руках у него была тетрадочка, и он внимательно изучал написанное в ней. Подошла Анна Корнеевна, дала ему ещё какую-то бумажку и осталась стоять рядом.

Из дома неторопливо вышли Данила Иваныч с женой и сели в кресла, тоже метрах в десяти от лавки, но с противоположной от прислуги стороны.

И тут Татьяна заметила ещё один предмет – позади управляющего стояло ведро с торчащими из него прутьями. Лавка, веревки, прутья, штрафные баллы… Страшная догадка, в которую не хотелось верить, мелькнула в голове. Порка для провинившихся? Но этого же не может быть!!! В наше время??? Она невольно схватила под руку Лиду и потянула назад, к дому.

Сзади вдруг оказался конюх Николай, он обхватил их за спины и удержал на месте. «Вы же первый раз… Стойте, а то хуже будет!». «Как же это? – возмущенно зашептала Татьяна, - я не согласна! Я уйду отсюда!».

«Если ты сейчас уйдешь, тебе увеличат наказание. А если совсем уйдешь домой, долг твоей семьи увеличится. Такой договор подписывали». «Я ничего не подписывала! – вырывалась Татьяна». «Значит, твои родители подписали. На всех, кто здесь работает, такие договоры!»

В это время управляющий громко объявил: «Итак, как обычно, по субботам, мы наказываем плохих работников. Начнем с тех, у кого меньше всех штрафных баллов. Для новых работников поясняю, что один штрафной балл соответствует десяти ударам розгами». Посмотрел в тетрадочку, потом в бумажку: «Софья – на лавку! Двадцать розог!»

Софья, помощница садовника, обычно стройная и подвижная, ссутулившись, поплелась к месту наказания. Анна Корнеевна, чтобы ускорить процесс, сделала шаг навстречу, уложила её животом на лавку и задрала юбку к голове. (Все работницы должны были ходить в синих юбках длиной по колено, которые выдали им здесь). Вместе с управляющим они быстро привязали руки и ноги Софьи к ножкам скамейки. Потом, на виду у всех, Анна Корнеевна спустила ей трусы до коленей. Всем на обозрение открылись маленькие розовые упругие ягодицы. Софья громко прерывисто всхлипнула, видимо, она ещё не совсем привыкла к такому позору.

Анна Корнеевна вооружилась розгой, подошла сбоку к беспомощно распластанной на лавке Софье, и свистнула розгой сначала в воздухе, проверяя на гибкость и прочность. Софья сильно вздрогнула и безнадежным голосом пробормотала что-то вроде «пощадите, Анна Корнеевна!». Та как будто ничего и не услышала, размахнулась второй раз и с силой хлестнула Софью поперек ягодиц. Громкий вскрик Софьи сразу перешел в горькие рыдания. «Раз» - безо всякой интонации громко произнёс управляющий.

Татьяна плохо видела происходящее – выступившие от страха и отчаяния слёзы застилали ей глаза. Рядом всхлипывала прижавшаяся к ней Лида.

Слышен был свист и шлепки розги, всё более громкие крики и плач Софьи и бесстрастный счет ударов. Когда крики и свист стихли, Татьяна подняла глаза и увидела, что Софья неуклюже встает и оправляет юбку, всё её хрупкое тело продолжало содрогаться от рыданий, теперь уже беззвучных.

«Антонина – на лавку! Тридцать розог!» - объявил управляющий. Не успел он договорить свою короткую фразу, как раздались громкие завывания Тони.

«Прости-и-и-те,я не винова-а-ата, не на-а-адоо!» Она еле-еле плелась к лавке, растирая по лицу слёзы и сопли. «Хватит канючить, а то добавку получишь» - Анна Корнеевна с раздражением подтолкнула Тоню к лавке, и все приготовления повторились. Только задница у птичницы была в два раза шире, чем у Софьи, белая и дряблая. Теперь Татьяна разглядела, что на ягодицах были серые полоски – следы прошлой порки.