На ножах

под машину. Когда я помог бедняге выбраться, он пожал мне руку и низким голосом, хрипло произнёс:

— Спасибо, брат...

Русский он знал хорошо, мы разговорились. Пока он поднимал машину, вытаскивал баллон, я не совладал с собой и задал давно мучивший меня вопрос.

— Ты же мусульманин, что ж позволяешь женщине так с собой обращаться? — я стоял и разглядывал его спину — громадное масляное пятно, растёкшееся по его выцветшей, некогда чёрной толстовке.

— Она не женщина, она — шайтан! — мрачно пробасил он. Вставая и стягивая с себя промасленную одежду, парень с горькой усмешкой произнёс:

— Какой я мусульманин?... — с этими словами он хлопнул себя по голому плечу.

Правая половина его смуглой, мускулистой спины, правые плечо и рука до локтя были исполосованы чёрной, шипастой трайбл-татуировкой.

— Красиво... — искренне восхитился я.

— Это — Харам. [запрет, грех] — отозвался он.

— Зачем же сделал?

Он не ответил.

— Так мы и познакомились, — Макс надорвал новый пакет с фисташками и допил бутылку. Мы помолчали. — Потом-то, мне стало известно, что он пошёл на это, чтобы понравиться ей...

— Саше? — зачем-то спросил я, хотя уже знал ответ.

— Да. — со вздохом сказал Макс, — Да, это тупо. Он вообще туповат, но надо сказать — настоящий мужик и храбрости беспримерной.

Когда из Сашкина гаража попёрли тот антиквариат... — Макс присосался к бутылке и я, воспользовался паузой и выключил надоевший телевизор.

Далее, Макс поведал мне, что тогда, поссорившись со своей Маринкой, уже неделю жил в гараже. Дни стояли погожие и тёплые и он даже рад был сменить обстановку.

К открытому гаражу соседей подъехал эвакуатор, оттуда повыскакивали четверо крепких ребят. Фируз сцепился с ними — не на жизнь, а насмерть. Отметелили его страшно, но прежде, чем им удалось его вырубить, он нанёс нападавшим серьёзный урон — весь пол гаража был заляпан кровью. Это была кровь не Фируза, а того, кого он чуть не загрыз, когда братки скрутили ему руки.

— А шрам? — прервал я рассказчика.

— Нет, шрам он привёз с родины. Он там, по молодости, несколько лет служил в армии, на афганской границе. В разных передрягах побывал... Мы частенько купаться ездим, берём его с собой — он вообще весь покоцанный.

Так вот, визитёры бросили бесчувственного таджика в гараже, подняли машину на эвакуатор, зачехлили и стали обливать гараж бензином. Место у нас пустынное, но на счастье, что-то их спугнуло, а то б не говорили сейчас с тобой... Не подожгли.

Макс сгорбился, упёрся локтями в колени и поводил бутылкой из стороны в сторону:

— Я струхнул тогда так... Ч-чёрт, вспоминать противно, — с досадой процедил он и затих.

— Чё дальше-то было? — вопросил я, дружески пихнув Макса локтем — он уже сильно захмелел и начал «подтормаживать».

— Дальше? — рассеяно произнёс Макс, — Я только минут через пятнадцать, как налётчики свалили, вылез из норы и зашёл в разгромленный Сашкин гараж. Мне пришлось поусердствовать, чтоб Фируз очухался. Первое, о чём он меня спросил, это — где Саша? Я сказал, что её здесь не было — тот успокоился и обмяк. Я хотел вызвать скорую, но он запретил мне это и попросил помочь сесть. Я отволок его на пару метров и посадил, привалив к стене. Когда я кантовал его, Фируз поморщился и скрипнул зубами.

Намочив полотенце, я сел перед ним на корточки и держась левой рукой за стоявший тут же мотоцикл, на котором убился Володька, правой стал стирать кровь с его лица. Как ни странно, по роже ему почти не досталось — была лишь небольшая ссадина на скуле. Это потом стало известно, что у него было сломано два ребра и порвано ахиллово сухожилие...