Мой любимый тиран. Часть 4

Предупреждение: Что-то все больше и больше любовный роман, у меня получается Остановите, если слишком муторно

***

Ночью, лежа рядом с Радованом, ощущая мощь и жар, исходящий от его тела, Алессии никак не удавалось заснуть. Каждый раз, погружаясь в дремоту, она резко вздрагивала, просыпаясь, не веря, что все произошедшее было на самом деле. Она — простая девчонка из маленькой неприметной деревушки, необразованная и невоспитанная, привлекла внимание самого Тиграна Великого, воина, завоевателя, покорившего многочисленные народы, строя свою империю. У нее в голове не укладывалось, что мужчина, о котором она грезила последние три дня, бывший добрым и терпеливым с ней, мог быть тем жестоким тираном, о котором слагали страшные сказки, пугая детей.

Когда за пологом палатки послышалось знакомое жалобное ржание, она тихонько приподнялась, выскользнув из его объятий. Он нехотя отпустил ее в полусне, перекатившись на другой бок. За порогом была глухая ночь, лагерь спал. Девушка приласкала ластившегося к ней жеребенка и нерешительно стала оглядываться — а где же козы, где вещи для жеребенка, как его кормить? Что ей делать сейчас? Будить и спрашивать Радована? Ей было страшно. Пока она не знала, кто он, может быть она бы так и сделала, но сейчас ей это показалось невозможным.

— Госпожа, я могу вам чем-то помочь? — вдруг услышала она приглушенный голос.

Алессия испуганно оглянулась. В тени шатра стояла невысокая серая фигурка и ожидающе смотрела на нее. Отделившись от стены, человек, скользя как тень, подошел ближе, позволив слабому свету луны осветить себя. Это был паренек, на первый взгляд лет пятнадцати, но лицо его было изборождено морщинами, а глаза скрывали мудрость опыта, давшегося нелегкой ценой. Одет он был в зеленоватый плащ с капюшоном, а не в стандартные красно-коричневые цвета формы иберийских солдат.

— Я искала коз, чтобы покормить жеребенка, — наконец обретя голос, проговорила Алессия.

— Конечно, госпожа, пройдемте за мной, — все также тихо ответил он.

Алессия засомневалась — кто он такой, может ли она доверять ему, может стоит закричать и позвать одного из солдат?

Словно прочитав ее мысли, мужчина слегка склонил голову в легком поклоне и представился:

— Я — Вернон, госпожа, лорд Радован приказал мне приглядывать за вами, — сказал он со спокойным достоинством, — если вы позволите я сам принесу вам молоко для жеребенка, — добавил он, и не дожидаясь ее ответа, мгновенно скрылся из виду, оставив Алессию недоумевать, был ли он только что здесь на самом деле.

Жеребенок уже нетерпеливо приплясывал, жуя ее пальцы своими твердыми зубками — с аппетитом у него было все в порядке. К счастью, ждать долго не пришлось, также незаметно, как исчез, Вернон появился из ниоткуда, неся тяжелую сумку. Поблагодарив его, Алессия нашла там все необходимое — кувшин с молоком был еще теплым, видимо коз кто-то недавно доил. Покормив Колоска и устроив его на подстилке, она обернулась, ища глазами Вернона.

— Что-то еще, госпожа? — тот снова растворился в темноте, и только глаза поблескивали, выдавая его присутствие.

— Нет, спасибо, — нерешительно сказала девушка, — не называйте меня госпожой, пожалуйста, — попросила она.

Мужчина выдержал небольшую паузу:

— Я буду здесь, если вам что-то понадобится, дайте знать госпожа, — тихо ответил он и закрыл глаза, прислонившись к стене шатра, давая понять, что разговор окончен.

Вернувшись внутрь Алессия осторожно перелезла через тело Радована и забилась в уголке ложа, спиной к нему. Он, почувствовав ее присутствие, перевернулся и сгреб ее в охапку. «Какая ты холодная, ма хаз», — сонно заворчал он, сильнее прижимаясь к ней всем своим длинным телом, согревая, отгоняя ночные страхи. Девушка слишком измучилась и согретая его теплом, расслабилась, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.

В следующий раз она проснулась от лучика солнца, скользившего по ее лицу. С трудом разлепляя веки, она со сна никак не могла понять, где находится. Ощущение теплой печки, прижавшейся к ее спине не пропадало. Повернув голову она увидела черные, сияющие глаза Радована, наблюдающие за ней.

— Мой лорд, вы проснулись, — испуганно встрепенулась она, не очень понимая, что именно входит в ее обязанности, но уверенная, что слуги должны просыпаться раньше своих хозяев.

— Не дергайся, все хорошо, — улыбнулся он, неверно истолковав ее испуг — Сэпп уже давно покормил твоего питомца, ты слишком крепко спала, а мне не хотелось тебя будить.

— Что вы мой лорд, — запричитала Алессия, — да разве так можно? Я ведь вам служанка, а не какая-нибудь высокородная госпожа, мне положено работать, а не валяться в постели.

— Тебе положено делать то, что я скажу, — все еще пребывая в благостном настроении, Радован мягко остановил ее, — сейчас мне надо заняться делами, а я хочу, чтобы ты еще поспала. Может тогда тени под глазами побледнеют? Днем, когда освобожусь, попробуем подвести твоего Колоска к кобыле. За жеребенка не беспокойся, Сэпп с него глаз не спустит, если хочет голову сохранить, — последние слова Радован произнес с улыбкой, словно шутку, но Алессии от чего-то стало не по себе.

— Я сама могу о нем позаботиться, — тихо попросила она, — можно?

Мужчина кивнул, слишком захваченный разглядыванием ее нежного личика, чтобы обратить внимание на сменяющиеся на нем одно за другим выражения — страха, удивления, непонимания. Он впервые видел ее при свете дня так близко — не скрывающуюся от него за слоем грязи или старым капюшоном, а чистую, теплую, податливую: с кожей цвета густых сливок, позолоченной загаром, волосами, раскинувшимися плащом на покрывале, глазами, сияющими зеленью после сна. Но больше всего его привлекали ее губы — приоткрытые, трепещущие.

Алессия кожей почувствовала перемену в нем. Она знала этот взгляд и сжалась под ним, инстинктивно готовясь обороняться. Но Радован внезапно встряхнулся, и легко, по-отечески поцеловав ее в лоб, вылез из постели. На его зов прибежал слуга, неся ведра воды и ворох белья. Мужчина, насвистывая стал стягивать с себя одежду, в которой вчера уснул. Он стоял к ней спиной, не оборачивался, но знал что она смотрит. Алессии хотелось снова закутаться в покрывала, заснуть как он и приказывал, но она была не в силах отвести глаз. Она впервые видела мужчину обнаженным, за исключением младших братьев. Ни Аскольт, ни Гарт не трудились раздеваться, ложась с ней, лишь спускали штаны. Аскольт любил выставлять напоказ свое мужское достоинство, наслаждаясь ее стыдом, но каким он был без одежды, она не знала, да даже и не задумывалась.