Мечта

- Тело у тебя красивое, мышцы накачаны, фигура божественная. Я тебя сразу приметил. Девушки, небось, штабелями падают?

- Я на них не слишком падок... Хочу машину купить, - вспомнил он о своей мечте.

- Читал, читал твоё личное дело. Мечтаешь стать шофёром? Что ж, будешь шофёром, это нам раз пальцем пошевелить. А будешь хорошо себя вести - подарю тебе машину!

- Я всегда веду себя хорошо, - ничего не поняв, ответил Алик.

- Вот и отлично! А сейчас - купаться!

Генеральская ванна была устроена весьма оригинально: некогда жилую комнату гидроизолировали, облицевали стены кафелем, и получился мини бассейн, размером три на четыре метра. Открываешь дверь, и плюхаешься в воду! Алик помог генералу перевалиться через барьер. Легко перепрыгнув, с удовольствием окунулся в тёплую воду. Поплавали... Потом он начал мыть генерала: вылил пол флакона жидкого мыла на огромных размеров мочалку, и тщательно протёр всё его тело, от головы до ног... Настала очередь генерала... Уже нельзя было понять, кто есть кто. Они поменялись ролями, и как прежде Алик старательно натирал генеральское тело, так теперь генерал, также старательно, обрабатывал упругое тело своего денщика... Выпустили воду. Алик вытер генерала огромной мохеровой простыней, начал вытирать себя, но генерал и тут принялся ему помогать. Он с явным удовольствием вытер его тело, потрогал бицепсы, погладил покатые плечи, опустил руки на спину, потом ещё ниже, поиграл тугими ягодицами, нырнул рукой под плавки, и под резинкой перевёл её вперёд...

Как позже Алик ни напрягал свои мысли, он так и не мог вспомнить тот момент, когда они перебрались на кровать... За него всё делал генерал, ему оставалось только подчиняться, и выполнять его команды. Он так и относился к этому, как к очередному боевому заданию.

«Приказ начальника - закон для подчинённых. Приказ должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок», - гласила статья шестая дисциплинарного устава.

Генерал был дряблый, рыхлый, ему никак не удавалось добиться эрекции, а чтобы вызвать у него оргазм, Алику приходилось трудиться до седьмого пота и сзади, и спереди. Устав после нескольких эякуляций трудиться сзади, он пристраивался спереди, что только ни делал с его вялым членом, разве что не жевал, надевал на него импортную электрическую доилку, а когда она натирала генеральскую плоть, Алик вновь повторял приёмы армянско-французской любви, заходя и сзади, и спереди, и ещё Бог знает откуда... Но когда генералу удавалось достичь наивысшего наслаждения, в благодарность за это он обнимал Алика, целовал в губы, в живот, потом ещё ниже, пытаясь повторить те приёмы, которые выполнял с ним Алик, и это для Алика являлось самымнеприятным моментом в их отношениях. Уж лучше бы он не благодарил! Но что делать, на то он и денщик. Приказ начальника... и т.д. Это Алик хорошо усвоил в учебке, когда за невыполнение приказа, или малейшее неповиновение командиру, заставляли ползать по два-три часа по грязи под проливным дождём... Нет, уж лучше это... Тёплая ванна... Мохеровое полотенце... Тем более что генерал дал ему полсотни на сигареты... Он был с Аликом ласков, мягок, относился по-отцовски, но предупредил: если, не дай Бог, произойдёт утечка информации, машину ты увидишь, только грузовую, и снизу, с асфальта. Перспектива, надо сказать, не из блестящих, но Алик за себя был спокоен: он и так был неразговорчив, а о таких интимных делах, само собой разумеется, хвалиться не собирался.

К счастью, генерал пользовал его крайне редко. Видимо, получаемое им удовольствие не стоило тех трудов, которые он на него затрачивал. Но на курсы водителей Алика устроил, машину пообещал, и работой не загружал, чего нельзя было сказать о его супруге и двух женатых сыновьях, которые держали Алика на побегушках. Но со своими обязанностями он справлялся, поручения выполнял безукоризненно, и между членами генеральской семьи шла длительная, упорная борьба за него, в которой победительницей оказалась генеральская жена, после чего Алик прочно обосновался на генеральской даче... Сад, огород, участок леса с небольшим озерцом, кухня - за всем этим был закреплён хозяйственный специальный взвод. На попечении Алика были бассейн, спальня, и, собственно, генеральша.

- Он такой стеснительный, так мило краснеет, просто прелесть, - заявила она мужу. - Я его отсюда не отпущу. А ты себе найдёшь другого денщика.

«Как же, найдёт», - подумал Алик.

Но генерал не стал упрямиться, и согласился. Так Алик поселился в хозблоке, недалеко от дома. В его обязанности входило содержать в идеальной чистоте бассейн, на этот раз четыре на шесть метров, вовремя менять и обеззараживать воду, так как генеральша панически боялась всяких заразных болезней, при необходимости включать тены в подогреваемом отсеке, поливать цветы, обрезать свисающие к воде лианы и ампельные цветы, убирать опадающие листья, и протирать пыль с мебели. Алик понял, что обязанности эти возложены на него исключительно потому, что генеральша сюда больше никого не пускает. Поскольку, кроме генеральши, в бассейне никто не плавал, то и работы было не много. Здесь у Алика проблем не было.

Спальня генеральши представляла собой будуар с изысканной мебелью и альковом, в котором стояла арабская кровать с опускающимся балдахином. Под ним, при необходимости, можно было поместить взвод солдат. Здесь у Алика работы было побольше. Ковры на полу и стенах, мебель с резьбой, из которой пыль не удалишь никакими способами, зеркала, шкафчики, шкатулочки, картины, вазы... И, наконец, собственно генеральша, которая возле себя терпеть не могла молодых, красивых девушек, ненавидела женщин, которые были чуть лучше её, потому и не уживалась ни с домработницами, ни с невестками, и Алик, в дополнение к своим обязанностям, должен был ей прислуживать.

О генеральше надо сказать особо, и подробно. Это была, явно раньше времени состарившаяся, женщина, которую спокойная, беззаботная жизнь, сытная обильная пища, и высокий чин генеральской жены, к пятидесяти годам превратили в восьмипудовый кусок человечьего мяса. Две слоновьи ноги, обутые в пошитые на заказ туфли сорок какого-то размера, и, тем не менее, бывшие ей тесными, растирали ноги, и Алик массировал их, и протирал лосьоном; огромный, уходящий на полметра вперёд живот, выглядевший, как оркестровый барабан в профиль, а над ним, слева и справа, возвышались ещё два средних размеров ударных инструмента, на которые генеральша почему-то говорила «мои груди»; руки, каждая из которых состояла из трёх толстенных сарделек, двух подлиннее, исполняющих роль плеча и предплечья, и одной уж очень коротенькой, с пятью сардельками меньшего размера, именуемыми ею пальцами. Руки её, по причине своей формы и размеров, были способны разве что почесать живот. Ни до ног, ни до головы, ни, тем более, до спины, они не дотягивались, до груди - и то с трудом, и выполнение их функций было возложено на Алика. Всё это массивное, оплывшее жиром сооружение из костей и мяса, венчала непропорционально маленькая птичья головка, с очень даже симпатичным, благодаря неоднократным подтяжкам, личиком, и небесно голубыми глазами с ласковым, томным взглядом. Так что, если бы снять на фотку только головку генеральши, она вполне сошла бы за молодую, красивую женщину. Глядя на неё, создавалось впечатление, что в то время, когда все части тела генеральши по глупости наполнялись вырабатываемыми в недрах желудка жирами, умная головка устроила забастовку, и в их пиршествах участия не принимала.

Алик не долго привыкал к формам генеральши. Он быстро понял, что на них просто не стоит обращать внимания. Он и не смотрел на её тело, сразу переводил взгляд на лицо генеральши, встречался с её томным взглядом, и у него на сердце становилось тепло от её ласковых, материнских глаз... Генеральша объяснила его обязанности: разбирать постель, укладывать её спать, утром одевать, заправлять кровать. Ну, и прочие мелкие услуги... Алик в первый же день сообразил, что перед девушкой ей стыдно обнажать свои безобразные телеса, а он - солдат, прибыл-убыл, и нет его, прикомандируют другого, и не велика беда, если он где-то далеко, на гражданке, расскажет кому-нибудь о её формах.

Алик вспомнил Полину Матвеевну... Да, она тоже была немолода, но хотя бы походила на женщину! Но он тут же выбросил эти мысли из головы: вряд ли этой корове нужен бык! Генеральша прервала его мысли:

- Зови меня Анна Ивановна. И в доме никаких «Товарищ генерал!» Тут тебе не казарма. Мужа зовут Ростислав Вячеславович.

Вечером он разобрал постель, помог ей раздеться, сводил в туалет, подмыл. Уложил в кровать, пожелал спокойной ночи, и ушёл в хозблок. Он дал себе установку: я - врач, она - больная женщина. Мне поручено за ней ухаживать. Тонкая, толстая, красивая, страшная - какая разница? Врач больных не выбирает.

Утром застал её спящей. Навёл порядок в бассейне, прибрал комнату, протёр мебель. Сел в кресло, включил телевизор. В десять часов зазвенел колокольчик. Он вошёл в спальню. Анна Ивановна попросила одеть на неё бюстгальтер. Сшитый на заказ, больше похожий на чехол для двух покрышек, чем на интимный предмет женского туалета, он никак не сходился спереди, и чтобы застегнуть первую пуговицу, Алику пришлось заталкивать в его обширные полости сначала одну, потом другую грудь генеральши. Как ни было ему неприятно это действо, но молодой организм взял своё: напряжение внизу живота почувствовал не только он, но и генеральша. Она молча завалила его на кровать, спустила брюки, и Алик, минуту назад не представлявший, как это можно иметь дело с такой тушей, вдруг почувствовал, что член его находится там, где нужно, и генеральша, сидя на нём в неудобной позе, на корточках, неуклюже качается назад вперед, пытаясь воспроизвести некое подобие фрикций. Алик посмотрел на её огромный серый живот, на колышущиеся над застёгнутым на одну пуговицу бюстгальтером груди, и перевёл взгляд на лицо. Генеральша ласкала его взглядом своих глаз, в сумраке спальни ставших вдруг загадочно-синими. Её отбеленное косметикой, без единой морщинки личико, порозовело, и смотрелось привлекательно. Она не закрыла глаза даже тогда, когда в экстазе издала утробный нечеловеческий звук, и Алик заметил в них пересверк невиданных ранее бесовских огней... Она в изнеможении завалилась набок и, как бы устыдившись своего поступка, молча отодвинула от себя Алика, чуть не столкнув с кровати. Он встал, и пошёл досматриватьмультики...

Через час Анна Ивановна вышла в гостиную:

- Ты сегодня хорошо поработал. Оставь свои мультики, сходи с девушкой в кафе, - сказала она, и положила в карман гимнастёрки пятидесятирублёвую купюру.

Они что, сговорились, или у них такса такая, вспомнил Алик Полину Матвеевну и генерала...

«Спросить, что ли», - подумал он, но вовремя сдержался: наверняка они делают это втайне друг от друга...

Вспомнив, что он не застегнул ещё пять пуговиц на бюстгальтере, пошёл за генеральшей в спальню.