Марька

На плече у него лиловела большая опухоль. Вчера, в темноте, ее не было видно.

— Да ладно. Все хорошо, — сказал я. — Слышишь а какое у нее полное имя?

— Полное? Не знаю. — Он сразу понял, о ком я. — Марька и Марька Петюнь, как Марьку полностью величать-то?

Петюня тоже не знал.

Опрос пошел дальше, и выяснилось, что в Марьку ее сократил один из «дикарей».

— Вообще она Марина, — сказал он. — Вроде

— Почему «вроде»?

— Ну я тогда спросил, как ее зовут, а она ответила что-то такое Типа — «море дало мне имя» или как-то так. Ага, сказал я, значит, Марина? Ну, пусть будет Марина, сказала она. А потом я уже ее в Марьку

— А где она сейчас? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Серый. — Засыпал с ней, а ночью она делась куда-то, как всегда Она по ночам убегает. К себе, наверно

— А где ее палатка?

— Хер знает Она все время ночует у кого-то из нас.

— Ну, кто-то же должен знать, где она живет? Из старожилов?

— Не знаю. Мы с пацанами тут пять дней. Как прибыли — она уже была Надо поспрашивать.

Большинство палаточников еще спали. Самый «старый» из проснувшихся сказал, что он прибыл полторы недели назад, и Марька уже была здесь. Это был все тот же «дикарь», который окрестил ее:

— Выхожу утром, а она валяется на берегу, в пене Я даже спрашивал, где ее палатка, но она только смеялась и говорила, что когда-нибудь позовет меня в гости, если я не помню, как она выразилась. Странная она какая-то.

— Да, тут палаток много. Иголка в стоге сена А что у тебя на плече? — спросил я Серого.

— То самое, — спокойно ответил тот. — Врачи все говорят: не надо на солнце, не надо, хуже будет А чего уж хуже, если и так несколько лет осталось? Лучше пожить да порадоваться по-людски

Сглотнув, я пошел к себе.

Подходя к палатке, я уже все слышал, но не верил до последнего — пока не заглянул.

В темной тесноте возился и кувыркался клубок двух тел: бронзового и сметанно-белого (такой казалась Юля рядом с Марькой).

Марька лежала плашмя на Юле и истомно ласкала ее обеими руками, языком, сиськами и всем телом, а Юля изрыгала стоны, каких я никогда не слышал от нее.

Не знаю, на кого я был похож, когда увидел это. Юля смотрела на меня беспомощным, извиняющимся взглядом, продолжая скулить под Марькой

— Чего ты? Не бойся, давай к нам, — Марька повернулась ко мне, улыбаясь своей детской улыбкой.

Не знаю, как это получилось, но в следующее мгновение она сосала мне хуй.