Любовь и смерть Медузы Горгоны

- Он тоже хотел твою голову?

- Да. Они все были воинами и приходили с ненавистью…Зачем мне их ненависть?.. Мне нужна была их любовь.

Они хотели одного – убить ее, и знали, на что идут. Многих ждали семьи, жены, дети, матери. И не дождались. Мечты, жизни, тела остались здесь: они нашли на этом берегу вечный покой и конец своего жизненного пути.

- Ты могла бы кому-нибудь оставить жизнь? – вновь спросил Персей.

- Отсюда никто не уходил… - она опять улыбнулась.

- Я тоже стану таким? – боязнь смерти прозвучали в этом вопросе.

Что ему ответить? Она замолчала, затем выпрямила спину, потянулась. Ей надоело вспоминать. Все это уже в прошлом. А сейчас он – желанный.

Легкий ветерок, неизвестно откуда появившийся - наверно, опять подул на нее шалун Зефир, заигрывая - слегка коснулся ее и прервал воспоминания, унося их вдаль.

Юноша тоже умолк, ожидая ответа.

- Я не знаю… - чуть слышно сказала она. - Такова воля богов…

На небе было чисто, и, казалось, солнце не двигалось. Ленивое умиротворение царило вокруг.

- Зачем ты пришел? – неожиданно спросила Медуза.

Он присел на жаркий песок и умолк. Его глаза смотрели вниз, и мысли смешались в голове.

«Сказать или не сказать?» - думал он.

Персей вспомнил божественную Афину и ее слова: «Сделай это для меня», - богиня красиво улыбнулась и слегка коснулась его юных губ своими божественно-сладкими губами.

Персей был молод и еще не умел врать.

- Я пришел за твоей головой, - смущаясь и краснея, негромко сказал он. Ему стало стыдно.

Женщина вздохнула. Сколько таких приходила за ее головой. Она видела его внутреннюю борьбу и знала, о чем он думает.

- Зачем она тебе? – тоже негромко и как-то равнодушно спросила она.

- Прославиться.

- Что ты можешь дать взамен?

Ему показалось, что сказанное им признание принесло облегчение, и сейчас хотелось сделать что-то хорошее и большое. Он был искренен в своем желании.

- Любовь.

- Разве твоя любовь стоит моей жизни? – ей захотелось взглянуть на него и посмотреть в его глаза, но она понимала, что этого делать нельзя.

Персею опять стало тяжело, и он вздохнул. Ему показалось, что даже бело-золотые от яркого солнца песчинки замерли. Все затихло в воздухе. Даже не устающие никогда волны перестали шуметь.