Лунная фея. Часть 1

Посвящается нынешнему полнолунию.
***
Все началось тем летом, когда Витька с семьей приехал отдыхать на дачу к бывшему папиному сослуживцу.
Там Витька впервые увидел его дочку Лину. Она сразу остро заинтересовала Витьку, как и всех, кто видел ее.
Лина была натурой пылкой и независимой. Она бредила романтикой, приключениями, и вся ее комната была увешана штурвалами, картами и моделями парусников. Но главное было не это.
Главное - другое. Во-первых, у Лины не было левой руки. Вернее, она была, но только по локоть. Витька знал, что Лине отрубил руку пьяный сосед, когда она пыталась защитить его собаку.
Это было три года назад. Сосед давно мотал срок на зоне, а Лина управлялась одной рукой так ловко, что не нуждалась ни в чьей помощи. Она хозяйничала, плавала, гоняла на велике и лазала по заборам, деревьям и крышам не хуже любого мальчишки. Но Витьку мутило, когда он представлял, как Лина - та самая Лина, которую он видит каждый день - несла в правой руке обрубок левой, поливая траву собственной кровью. Он чувствовал к ней уважение, смешанное с ужасом, и замечал, что когда он говорит с ней, в его голосе сами собой появляются трогательно-почтительные интонации.
Во-вторых, Лина была отчаянно красива. Обрубок руки не портил ее красоты, а наоборот, добавлял к ней каплю какой-то странно-привлекательной горечи. Лина была так красива, что Витька пребывал в полнейшей растерянности. Он никогда не встречал таких созданий и не знал, как с ними вести себя. В свои шестнадцать он насмотрелся, конечно, на красивых девочек и женщин, но впервые оказался в одном доме с существом, от чьего присутствия пробирало в груди.
Его растерянность усугублялась тем, что Лина вела себя совершенно не так, как ведут красавицы: не умела притворяться и капризничать, была типичным "мальчишкой в юбке" и относилась к своей красоте так, будто ее не было вовсе.
Когда-то у нее были золотисто-каштановые волосы - Витька видел их на детских фотографиях. Но когда ей отрубили руку, Лина поседела - вся до последнего волоска, от кончиков до корней. И брови ее поседели, и ресницы тоже. Лицо ее в июльскую жару было, будто с мороза, когда на ресницах и бровях оседает иней.
Ее брили налысо, надеясь, что новые волосы отрастут цветными, но бритая голова вновь и вновь покрывалась сединой. К приезду Витьки Лину не брили уже два года, и ее серебристые локоны отросли до лопаток. Красить их она категорически отказывалась.
Ее седина была совсем не похожа на грубые, грязно-серые космы, какие бывают у стариков. Волосы ее остались тонкими, пушистыми и имели голубовато-мерцающий оттенок, как росистая трава в полнолуние. Вокруг ее головы будто мерцал лунный ореол. Это было очень красиво - так красиво, что захватывало дух. Витька, хоть и бравировал с ней, про себя назвал ее Лунной Феей. На солнце ее волосы сверкали, как снег, а в тени были похожи на серебряную пряжу. Контраст юного лица с невозможным цветом волос бил наповал, и глядя на перламутровые пряди, Витька чувствовал иногда предательскую щекотку в горле.
Серебряные ресницы, брови и лунная шевелюра Лины очень шли к ее бледной, плохо загоравшей коже и к большим голубым глазам. Лина могла бы сойти за блондинку, если бы не фантастически-голубоватый оттенок ее волос, превращавший ее в ангела или фею. Впрочем, по характеру она была скорей чертом, чем ангелом - Витька убедился в этом, как только попытался помочь ей принести стул. Лина терпеть не могла, когда с ней обращались, "как с инвалидом", и любую попытку помощи воспринимала в штыки.
В-третьих... Бывает так, что девушка созревает мгновенно, как на дрожжах, и невозможно сказать, сколько ей лет - тринадцать или двадцать. Лине было четырнадцать лет, и у нее была взрослая фигура с тугими выпуклостями, вполне зрелыми и гибкими, и лицо, в чем-то детское, но уже и женское, чувственное, похожее на лики мадонн со старых картин. Упругое тело Лины манило и волновало Витьку, и он украдкой глазел на выпирающую грудь, пытаясь проникнуть взглядом под вырез платья...
Но даже и не это было главное.
Витька не мог точно сказать, в чем тут дело, но он чувствовал в Лине какую-то тайну. Какую-то манящую жуть, которую нельзя было определить и назвать.
То ли все дело было в ее волосах, то ли в отрубленной руке, то ли во всем ее облике - трудно сказать... Но всякий раз, когда голубые глаза Лины глядели на него, Витька чувствовал какой-то холодок - как во сне, когда вот-вот начнутся чудеса.
***
Однажды Витька увидел из своего окна на втором этаже, как Лина пробирается в заросли с книгой в руке. На ней были только трусики и купальник.
Витька тоже был в одних шортах. Стояла жара, хотелось сбросить всю одежду вместе с кожей и бегать "мясом наружу", как говорили в поселке, - но отец Лины был консервативных нравов, и Лине разрешалось ходить без платья только на пляже. И то - от подстилки к воде и обратно. Поэтому раздетая Лина пряталась в зарослях.
Витька смотрел на ее гибкую талию, на ловкое ее тело, смотрел, как она бессознательно-грациозно вертит бедрами, пробираясь в свой тайник, - и вдруг рванул на улицу.
Лина уже успела углубиться в чтение и не заметила его.
- Что читаем? - осведомился Витька, эффектно появляясь из зарослей.
Лина подпрыгнула от неожиданности.
- Шпионишь за мной, да? Не знаю уже, где от вас ото всех прятаться! - крикнула она и покраснела. Витька обиделся:
- Очень нужно!.. - и развернулся прочь. Оглянувшись, сказал: - Между прочим, когда в следующий раз будешь выбирать себе логово - выбирай получше. Сверху все видно, как на ладони.
- Да?.. А я думала... Вить!..
Витка мстительно не оборачивался.
- Вить! Ви-и-ить!!!
В ее голосе уже звенели интонации, к которым нельзя было остаться равнодушным. Витька обернулся.
- Я читаю - вот, смотри: "Водители фрегатов", Чуковский. Читал?
- Не читал.
- Интересно, хоть и по-детски написано... Вить!
- Ну чего?
- Да ты не стесняйся, иди сюда!
- Странная ты. На людей бросаешься. И не подойдешь к тебе, и не поможешь...
- Вить!.. Ну прости меня. Простил? Правда? Ведь правда? - Лина так искренне раскаивалась и улыбалась ему, что Витькины губы сами собой сложились в улыбку. - Ну вот и славно. Давай причаливай, всем места хватит!
Витька примостился рядом. Полуголая Лина была от него на расстоянии вытянутой руки. Она говорила ему:
- Понимаешь, я очень не люблю, когда со мной, как с инвалидом... Я ничем не хуже всех остальных людей!
- Конечно, не хуже, - отвечал Витька, глядя на ее голое бедро. Лина лежала на боку, и оно вздымалось вверх крутым изгибом.
Этот изгиб вгонял Витьку в сладкую дрожь, и он чувствовал, как его писюн предательски набухает. Лина говорила ему что-то, он отвечал ей, перевернувшись на живот, и думал - видела ли она бугор, распиравший его шорты?
- Я смогла бы и в кругосветное!... Я проплываю, между прочим, три километра по реке. Могу сматывать канаты, могу все, что нужно. А тут за меня стулья носят!..
- Ну... а с другой стороны, что плохого в том, чтобы помочь даме? - говорил Витька. Лина даже привстала:
- Да я велосипед через речку спокойно несу, если хочешь знать... Не веришь? А хочешь, поборемся?
- Что-о?!
- Ага, испугался, испугался!
- Ну ладно, только я тоже одной рукой...
- Еще чего! А ну держись! - И Лина налетела на него так, что Витька сразу понял: одной рукой ему не справиться.
Лина действительно была сильной, как пантера. Витька обхватил ее обеими руками - и все равно едва держался на ногах. Тонкое тело Лины, пружинистое и стремительное, яростно валило его, и он чувствовал голой кожей его огонь и силу.
Постепенно их борьба превращалась в нечто совсем иное... Они пыхтели, прижавшись друг к другу, и Витька чувствовал, как голое тело Лины вливает в него странные токи. Его писюн ткнулся Лине в пах, и Витька стал бессознательно толкаться бедрами. Руки его сползли Лине на попу... ноги Лины раздвинулись, и каменный писюн уперся в мягкий холмик под ее трусиками.