Комиссия

— Это я специально для нее из Японии выписал. Там симка. Можно отправить на нее пустое сообщение, и пробка начнет вибрировать. И Анжелочка, где бы ни была, сразу понимает, что я ее вызываю. Вот тебе номерок на всякий случай, авось пригодится.

Я взял бумажку и спросил:

— Она все время с ней ходит?

— Ага. Только для естественных надобностей вынимает, для гигиены, ну и когда я ее туда поиметь желаю. Ну как тебе подарочек?

— Неожиданно.

— Так забирай и валите оба. Анжела, даю тебе отгул на 3 дня. И чтобы слушалась Сергея Валерьевича, как меня!

— Да, господин, — ответила она оправляя юбку.

Всю дорогу до отеля мы молчали. Но, несмотря на 40 сантиметров между нами, я чувствовал, как напряжена Анжела. Мне даже стало жаль ее. Поэтому в номере я решил немного разговорить ее, чтоб расслабилась. Но едва я закрыл за нами дверь, повесив снаружи табличку «Не беспокоить», как женщина тут же вновь задрала юбку, и желание говорить на время пропало. Оглядев ее со всех сторон, я обратил внимание, что ее кожа на внутренних сторонах бедер, там, где они сходятся, блестит от влаги.

— Это ты уже потекла что-ли?, — изумленно спросил я

— Еще в машине, господин.

— А я думал, ты от страха дрожишь!

— Нет, господин.

Я внимательно посмотрел на нее и задумался. Что же с ней стало? Была холодная, неприступная, принципиальная. И, черт возьми, она нравилась мне такой! Она была словно вызов. Хотелось ее сломать, раздавить! А сейчас? Во взгляде лишь покорность и похоть с примесью стыда и страха. Я понимал, что могу сейчас сделать с ней все, что захочу, и ни в чем мне не будет отказа. Но хочу ли я этого? Внезапно я понял, Анжела мне просто противна в этой своей новой ипостаси. И не вызывает ничего, кроме презрения и, возможно, даже омерзения.

— Знаешь что? У нас ничего не получится. Тебе дали 3 выходных, вот и иди, отдыхай. Есть же у тебя какие-то личные дела?

— Но, господин , — растерянно начала она

— Заткнись!, — грубо оборвал ее я и, как на духу, высказал все, что я о ней думаю.

Когда я закончил, похоти в ее взгляде уже не было. Лишь стыд и боль. Не осталось и покорности, потому что не спрашивая моего разрешения, Анжела подхватила свою сумочку и выскочила из моего номера, как побитая собака. Я не знал, правильно ли я поступил, так унизив ее, но мне было уже плевать. Что сделано, то сделано.

Утром позвонил разгневанный Петруха:

— Бля, старик, что ты там с Анжелой сделал? Она сегодня утром ворвалась ко мне, швырнула заявление на стол и свалила, ничего не объяснив. Что у вас произошло?

— Ничего. Просто сказал ей, кто она есть.

— А ты думаешь, она не знала?!

— Видимо, не до конца, раз уволиться решила.

— А мне что сейчас делать? Где я еще такую найду?!

— Найдешь. А сам не сможешь — так я помогу.

— Ловлю на слове. Но я все равно тобой недоволен. Проваливай к себе и чтоб я тебя больше не видел! Весь кайф сломал!