Игра длиною в жизнь. Часть 1

Мягкий и какой-то теплый полумрак в комнате совершенно не мешает мне видеть каждое Его движение. Чуткие мужские пальцы скользят по женской фигурке, вызывают едва заметную дрожь каждым прикосновением... Мне тоже хочется дотронуться до ее тела, ощутить кончиками пальцев его жар... прикоснуться губами, прижаться к холмику груди, услышать как часто бьется ее сердце... скользнуть язычком к ямочке пупка, подразнить, поиграть с камушком причудливой сережки... опуститься еще ниже, заласкать до одури, так, чтобы исстоналась до беспамятства, выпить ее похоть всю, без остатка... хотя нет, это, наверно, невозможно, невидимая глазу аура сексуальности, какой-то стыдливой, что ли, порочности, всегда окутывает ее, и от пережитого ею удовольствия становится почти ощутимой, заметной...

Его руки оставляют ее трепещущее от возбуждения тело, Он откидывается в кресле, приглашающе легонько похлопывает себя по бедру. Меня, конечно же, не нужно звать дважды, я здесь, рядом, стою на коленях у Его ног. Чувствую Его настроение, касаюсь губами Его руки, обнимаю ее ладошками, покрываю быстрыми, но вовсе не торопливыми, поцелуями Его пальцы. Он прерывает мою восторженную ласку, отбирает руку, едва касаясь, гладит меня по лицу, очерчивает его контур, запускает ладонь в волосы, играет прядками.

Повинуясь чуть заметному нажиму, кладу голову Ему на колени. Он знает о том, какая буря чувств и желаний бушует сейчас во мне, но время, когда этот шторм сможет вырваться на свободу, еще, по-видимому, не пришло. Никто не ждет от меня ледяного спокойствия в этот момент, совсем наоборот - каждый Его жест, каждый ее стон, сама атмосфера этого момента будто пронизана желанием и чувственностью. Спокойствие невозможно даже изобразить!

Слегка трусь щекой о Его бедро, чуть запрокидываю голову, подставляя под сильные (но такие нежные!) пальцы свою шейку, охваченную символом Его власти, и из последних сил сдерживаю стон, когда затылком касаюсь... касаюсь Е г о! Мягкая тонкость брюк совсем не мешает ощущать Его возбуждение... Будто случайно, забывшись, пытаюсь повторить только что проделанное движение, слегка поворачиваю голову, чтобы еще раз коснуться Е г о, такого горячего, желанного, близкого! Но пальцы, немедленно сжавшие в кулак мои волосы, не позволяют, пресекают мой порыв в самом начале. Ощущение, что мои мысли для Него как открытая книга, нарастает с каждой секундой!

- Ласкай себя! - приказ, отданный ровным негромким голосом, вызывает шквал ощущений. В том числе и потому, что отдан он не мне. Слова прозвучали одновременно с легким рывком поводка, прикрепленного к ее ошейнику.

Тут же ее руки, до того момента судорожно сцепленные за головой, начинают плавный, но в то же время неистовый танец. Гладят грудь, полускрытую гипюром белья, играют с сосочками, которые уже давно приобрели мраморную твердость и словно рвутся наружу, грозя разорвать тонкое кружево. Ее ноготки впиваются в тело, на секунду, и тут же их болезненное прикосновение сменяется нежным поглаживанием.

Она не оставляет не обласканным ни миллиметра тела, ладошки гладят подтянутый животик, спускаются ниже, коготки на ее правой руке, блеснув, скрываются в теплой глубине похотливой дырочки. Возвращаются, чтобы поиграть с горошинкой клитора, снова исчезают.

Рука, которая только что гладила меня по голове, щекотала за ушком, прекращает ласку.

Слышится звук расстегивающейся молнии. Мы с ней вздрагиваем, обе... обе замираем... Я - потому что О н так близко, потому, что стоит повернуть голову, и можно будет видеть, ласкать, целовать Е г о! Конечно, если будет позволено это счастье... А она - потому, что не видит того, что происходит в метре от нее.

Он словно разделил между нами чувства, которые можно испытать. У нее завязаны глаза, она ничего не видит, но может слышать и, не сдерживая себя, стонать от удовольствия, мне же предоставлена возможность видеть и ощущать Его ласку, при этом оставаясь немой.

Чуть приподнимаю голову, и, не чувствуя запрещающего давления, выпрямляюсь. Я не могу просить о возможности доставить Ему удовольствие, молю только взглядом, каждая клеточка тела безмолвно взывает к Нему. Его пальцы гладят мои губы, играют, ласкают, я приоткрываю ротик, кончиком языка отвечаю на Его касание, охватываю губами один, два пальца, посасываю их.

Чуть слышный звук срывается с губ... звук влажного причмокивания, от которого ее, не видящую, что именно ласкает мой ротик, заметно встряхивает. Она снова замирает, прекращает ласкать себя. Я знаю, что это не от зависти... не от ревности... это от безумного желания присоединиться ко мне, чтобы доставить Ему в два раза больше удовольствия! И мне... и себе...

Его рука чуть заметно напрягается на поводке, собираясь легким натяжением цепочки напомнить о приказе, который никто не отменял. Но Его движение, едва начавшись, останавливается. Она, словно услышав Его мысль, тут же возобновляет ласки, доводит себя почти до предела, дрожит в предвкушении, стонет тихо, но так, что от страстности этих звуков вот-вот расплавятся стены!

Он знает о том, что с нами происходит, чувствует волну похоти, которая захлестнула нас обеих, но уверен в том, что власть над этой волной в ЕГО руках. Он может превратить ее и в широкую мощную приливную волну, и в разрушительное цунами, и даже в легкий прибой, спокойный, но ежесекундно уходящий и возвращающийся. Ему под силу ВСЁ! Но... Ни я, ни она, не знаем, что именно будем чувствовать сегодня, чем Он решил нас одарить в эту ночь...

- Достаточно! - Его рука натягивает поводок, накручивает тонкую цепочку вокруг ладони.

Пальцы, игравшие с моим язычком, вырываются из горячего влажного плена. Он удобнее устраивается в кресле, и легким кивком отвечает на мой вопросительно-молящий взгляд. Дааа! Он позволил!!

Дрожащими от волнения, возбуждения, ПРЕДВКУШЕНИЯ, пальцами, я помогаю Ему освободиться от давно ставших тесными объятий белья. Мое... наше Бесценное Сокровище, наш с ней Идол, ждет! Согласный танец двух горячих язычков... губки, сталкивающиеся в поцелуе... каждое наше движение становится желанной жертвой, приносимой на алтарь нашему Богу.

В какой-то момент мы с ней словно сливаемся в одно целое; чувство, подаренное нам обеим, объединяет, дополняет то, что было позволено каждой в отдельности. Вся чувственность, вся буйная похотливость, все желание, так долго накапливаемое в каждой из нас, сливаются в один мощный поток, который вливается, бурным водопадом обрушивается в океан исходящей от Него энергии!

В безумном водовороте чувств смешивается всё! Каждый отдает и взамен получает стократ от отданного! И от этого необычного, безумно сладкого ощущения, мир вокруг замирает, Вселенная останавливает свой бесконечный бег! Время, поправ все законы, то несется с немыслимой скоростью, то замирает, растягивая секунды до бесконечности.

- Кончайте! Сейчас же! Обе!

Звенящая тишиной темнота вокруг нас расцвечивается ярким фейерверком, и ничем не измеримое удовольствие вырывается на свободу! Блеск вспыхивающих звезд тут же расплывается, будто акварель под каплями воды, и я проваливаюсь, падаю во что-то сладкое... горячее... бездонное...

Я открыла глаза, тело не слушалось, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Стук бешено колотящегося сердца, пожалуй, мог бы заглушить и артиллерийскую канонаду! Взглядом я наткнулась на знакомую трещинку, змеящуюся по потолку, и это "открытие" в один момент вернуло меня в реальность. Опять этот сон!! Я с громким стоном перевернулась на бок и со всего маху треснула кулаком ни в чем не повинную подушку.

Закрыла глаза, попыталась восстановить детали сновидения. Впрочем, я знала, что совсем скоро мелкие подробности сна сотрутся в моей памяти, оставив только одно ощущение... воспоминание... желание. Желание принадлежать.

Переживая это волшебное чувство в фантазиях, тоскуя о нем в реальности, я часто видела сны, подобные сегодняшнему. Не счесть, сколько раз я просыпаласьвот так, от собственного хрипловатого от возбуждения стона, от безумного по силе оргазма, от невозможной реальности увиденного во сне! Иногда сны повторялись, но чаще сюжет разнообразился от ночи к ночи. Общим было одно - ни разу во сне я не могла как следует разглядеть своего Хозяина (а если когда и разглядела, то утром воспоминания враз улетучивались).

И все же... В одном я была точно уверена - на моего придуманного Повелителя не походил ни один из моих бывших и нынешних знакомых. Ни статью, ни стилем поведения. Я порой (стыдно сказать) даже ловила себя на том, что приглядываюсь к незнакомым мужчинам, надеясь, что кто-то из них чем-то - жестом, взглядом, голосом - напомнит мне, поможет вспомнить, как выглядит приходящий ко мне во снах Господин. От таких вот своих странных мыслей становилось нестерпимо стыдно, накатывало раздражение, и я, отчего-то злясь на весь мир вокруг и на себя в первую очередь, так загружала себя делами, так выматывалась, уставала, что придя домой кулем валилась в постель, забыв (или запретив себе об этом думать?) обо всех фантазиях.