Сергей остолбенел, ничего не понимая, - его захлестнула горячая радость, что Валя жива и рядом с ним - но... Он онемел, прижимая Валю к себе, - из него рвался один большой вопрос, но он не знал, какие слова для него требуются, - и говорил - "Валюш... но как... что..." - щупал ее лысую, неживую на ощупь головку, холодел, - "Ты... что с тобой?.." Мозг буравили тысячи мутных догадок - самой вероятной из них была леденящая мысль о встрече Вали с инопланетянами и превращении ее в мутанта.
Валя, вжимаясь в Сергея, подняла заплаканное лицо - и вдруг неистово впилась ему в губы. Сергей обомлел, ощутив вместо привычного нежно-солоноватого вкуса Валиных губ - что-то жесткое, терпкое, как пластик. А Валя впивалась в него остервенело, будто выедая ему лицо, потом - вдруг начала срывать с него и с себя одежду, не говоря ничего - только пронзительно глядя в глаза.
Сергей увидел, как глянцевый металл Валиного лица переходит в такой же металл шеи, плеч, всего тела... "Валь... Это что - краска, да? Тебе... не плохо? не опасно это? Смоем ее?.. И - твои волосы... как же..." - Валя сняла все, и - вдруг он будто увидел ее другим зрением: увидел, что она вызолочена до последнего миллиметра, что золото ее тела мерцает, переливается, отражает в себе комнату и его, Сергея; увидел странную красоту ее тела - в нем не было ничего общего с Валей, его Валей, это была фантасмагорическая красота киберэстетики, компьютерной графики и гламура.
Валя вся была гладкая, округлая, обтекаемая, без единого волоска, резиновая на ощупь - и в ней мерцал неописуемо роскошный золотой блеск. Рассудок возвращался к Сергею, и он начинал понимать, что Валя, наверно, сделала это с собой, чтоб отомстить ему, - и жалость к ней странно сочеталась с невероятностью ее облика: Сергею казалось, что Валю заколдовали, превратили в игрушку, в компьютерную программу, как в фильме "Газонокосильщик". Он сильно, необычно возбудился - и тут же оказался без трусов...
Это был самый невероятный секс в их жизни. Золотое существо - полу-кукла, полу-человек, - хрипящее на нем, возбуждало Сергея до безумия - тем более, что он знал: оно было Валей, его Валей. Сергею казалось, что он в причудливом, болезненно-эротичном сне; загадочность всей ситуации подогрела гормоны до кипения. Он почувствовал, что кончает - и в этот момент золотая кукла издала пронительный стон, больно вцепилась ему в грудь, запрокинула лысую голову - и заплясала ходуном, выжимая жаркие капли из его члена, словно желая вспороть им себе внутренности...
Впервые в жизни Валя кончила с Сережей внутри. Сбылась его самая заветная мечта, которую он не умел осуществить (и стеснялся учиться)...
...Потом, когда они лежали рядом, и Сергей гладил Валю, ощупывая непривычно сухое, шершавое от краски тело, Валя попросила его:
- Пообещай мне, что никогда не будешь флиртовать с девчонками.
- Но я ведь не флиртую! Валюша, солнце мое. Я отношусь к ним в чисто эстетическом смысле...
- Пообещай!!!
- Хорошо. Обещаю. - Они помолчали. - А потом - когда захочешь - ты расскажешь мне, что с тобой сегодня произошло...
- Я тебе нравюсь?
- Очень. Как никогда в жизни. - Сергей был искренен абсолютно, стопроцентно: Валя-загадка, неведомо как ставшая золотой куклой, сразила его наповал.
И выкрашенная лысая Валя счастливо зарылась ему под мышку...
***
Однажды, уже следующим летом, Валя - 21-летнее экстравагантное создание, одетое в глянцевую кожу, металл и кружева (трогательно белеющие из-под черной блузы), налысо обритое, сочно и необычно накрашенное, с узорами в тон одежде, нарисованными на макушке, лице и ногах (и с неожиданно светлыми, ласковыми глазами) - заметила, как ее муж засмотрелся на девушку с длинными локонами.
Когда Сережа в очередной раз пригласил Валю на бритье, она вдруг отказалась. Стеснялась, краснела, - и ни в какую. Изумленный муж не стал настаивать, а Валя не выходила из дому две недели, после чего всех удивила свежей шевелюрой, отросшей на полпальца.
Волосы, к которым Валя наново привыкала, оказались почему-то намного светлее прежних – они были русые, с золотистым отливом, почти рыжие, и росли тоненьким пушком. Валина головка превратилась в пушистый одуванчик.
Валя не стриглась, и за пару месяцев одуванчик разросся в умопомрачительные золотистые кудряшки, о которых Валя втайне мечтала с самого детства. На курсе, когда увидели новое Валино обличье - не поверили, что это свои, родные, пытались сдернуть парик, - отчего Валя едва не лишилась своего нового сокровища, проплакав все пары от боли и обиды, а девки решили, что парик намертво приклеен к лысине.
Муж не уставал вертеться вокруг Вали, не мог наглядеться, наухаживаться за ней, носил ее на руках - и каждые 10 минут норовил затащить ее в постель. Валя купалась и парила в этом обожании, от частого секса розовела и наливалась еще больше, и на нее заглядывались прохожие. Ей пришлось снова сменить имидж: старый, "лысый" гардероб большей частью почил в шкафу, хранясь на память, - а Валя подобрала себе полный комплект "небесного создания": струящиеся ткани, светлые, пастельные тона, украшения из тонких плетений... Привычку рисовать на лице она так и не оставила - уж очень нравилась себе разрисованной, - но, конечно, рисунки стали другими: без экстравагантных узоров-иероглифов - только цветочки, бабочки, радуги, - и не такими большими: маленькие акцентики на щечке, на лбу, на плече...
Кудри ее отросли ниже лопаток, и Валя иногда, когда никто не видел, втайне плакала от счастья, глядя в зеркало. Конечно, Валя ничем не красила свое сокровище, которое становилось все пышней, кудрявей и золотистей.
Серега, получивший единую жену в четырех лицах (шатенку с длинными прямыми прядями; коротко обстриженную брюнетку; лысого, экстравагантного чертенка; золотисто-рыжее, кудрявое, ангелоподобное создание - их не могли сличить по фотографиям даже близкие знакомые) - счастливый Сергей был смертельно влюблен в каждое из Валиных обличий. Валюшка, разгуливая уже с приличным пузиком (плод пылкой Сережкиной влюбленности), понимала, что такие обновления удерживают мужа рядом с ней лучше любых кандалов, - девки совершенно перестали интересовать Сергея (как в чисто эстетическом, так и во всех других смыслах), и все свое время они проводили вместе. Валя уже продумывала следующий свой имидж: конечно, с кудрями она делать ничего не будет, это - святое, - но что-то изменить надо. Валя догадывалась, что новый имидж ее будет связан с беременностью, с материнством, - и рисовала себе в воображении образ Матери, Богини Плодородия - налитой, обильной, прекрасной, как античные нимфы...
Фотографий из "Позитиффа" она так и не получила. А звонить, осведомляться - боялась и стеснялась. Ее рассказ о безумной фотосессии, так изменившей их жизнь, стал семейной легендой - полуправдой, полусном.
Конец.
(другие части этой повести можно найти, кликнув по ссылке "другие рассказы этого автора", и там - перейдя на страницу 2).
Видео
Рассказы