Черная Роза

Михаил Николаевич, пышнеусый, голубоглазый блондин, производил приятное впечатление не только на слабую половину человечества, но и на сильный пол. И, если первые любили его за Дон-Жуанское обхождение, когда одно прикосновение его мягкой руки могло породить бурю чувств в томно вздымающейся женской груди, то вторые, раскрыв рот, нередко внимали его рассказам с огромным интересом, в коих он постоянно выступал в роли новоиспеченного Казановы. Коллеги по работе нередко, чтобы завести рассказчика, подбрасывали ему «Дохлую кошку», как-то: «Скажи честно. А китаянок ты драл? Если да, то какое у них это самое место?»

- Что?- делал вид Михаил Николаевич, что не понимает собеседника, а сам в этот момент лихорадочно соображал, как огорошить шутника.

- Ну, то, что у них между ног…Смекаешь?

- А-а-а. А ты сам-то, как думаешь?

- Я? Гм…Ну, наверное, такое, как у всех…Чего тут думать.

- Э-э-э! Сразу видно, что ты – зелень морская, мало баб щупал, ну а уж трахать, наверняка, весьма редко приходилось, и то, как всегда, по-пьяне, когда мужику уже все равно, куда совать, лишь бы сунуть.

- А ты поясни, если такой грамотей, а то корчишь тут из себя профессора по части секса, - недовольно надувал губы спрашиватель и обидчиво отворачивался.

- Ладно уж. Так и быть, расскажу, - смягчался Михаил Николаевич и начинал рассказывать очередную байку.

- С китаянками, говоришь? А что тут такого особенного. Приходилось дело иметь, когда доводилось бывать в Китае. Девки они – очень правильные, покладистые, все вещи называют своими именами. Так и говорят: «Хочешь потрахаться? Давай! Чего время зря терять?». И в кровати, скажу я вам, ведут себя идеально. За трусы свои мертвой хваткой не цепляются, не то, что некоторые наши бабы, которым и «хочется и колется и мама не велит». Все для мужика сделают, ты только намекни. Ублажат тебя на все сто. Это и не мудрено: у них-то Это дело поперек…

- Как это поперек?- недоумевали слушатели.

- Вот так, - проводил Михаил пальцем поперечную линию чуть ниже пупка.

- Иди ты!- отшатывались слушатели. - А как же они трахаются?

- Обыкновенно. У любой бабы рот тоже поперек, а трахать ее туда – одно удовольствие. Вы же знаете, какая в мире самая населенная страна…

- Ну, то рот… Там язык, губы.., - не сдавался самый недоверчивый из нас.

- А у них клитор, скажу я вам, похлеще любого языка работает. А мышцы влагалища? Хорошо натренированные мышцы в этом деле – песня! Одним словом – поперек!- Рубил ладонью воздух наш «Казанова», а сам искоса поглядывал на наши недоверчиво вытянувшиеся лица. Коллеги недоуменно пожимали плечами и, огорошенные такой новостью, отходили. Дальше спорить не хотелось, дабы не прослыть полными невеждами по части секса с китаянками. Но где-то внутри все же шевелилось сомнение: «Как это поперек?». И тут находился самый тугодумный из нас, который продолжал глядеть в рот рассказчику, требуя более подробного объяснения этой проблемы.

- Сомневаешься?- «Казанова» насмешливо глядел на того.

- Сомневаюсь… Мне кажется, что ты…

- А зря. Есть у Рахманинова такой этюд. Выходит на сцену конферансье и объявляет: «Рахманинов. Романс. «Сомнение»: «А тому ли я дала?».

Смех покрывал последние слова рассказчика, и тут даже самый последний тугодум догадывался, что его в очередной раз разыграли.

Но, как говорил классик, «и на старуху бывает проруха», что однажды и случилось с нашим Дон-Жуаном. Как-то вызвал его к себе директор нашего завода и сказал:

- Как наказала мне цыганка, ехать вам, Михаил Николаевич, в стольный град Киев. Будете там месяц стажироваться в качестве начальника Гражданской обороны завода вместо меня. Я уже вырос из этих штанишек, чтобы в солдатики играть.

- А почему я?- еле вымолвил Михаил.

- Вы – инженер по ГО. Вам и карты в руки. Сами подучитесь, а там и нас, грешных, гляди, тоже кое-чему научите. Так что с богом…

Одним словом, на следующий день укатил Михаил в Киев, а через месяц приехал бодрый и веселый, полный новых впечатлений.

- Никак китаянку трахнул?!- пошутил прежний тугодум, который до сих пор сомневался в геометрии женского сокровища в трусах.