Буря в пустыне (отрывок из "Империя Зла")

Заложники начали негромко переговариваться. Сперва шепотом, затем, видя, что террористы не обращают внимания, чуть осмелели, кое-кто решался даже пошевелиться, медленно оглядывались, искали взглядами знакомых.

Через два человека от майора сидела молодая пара, то ли муж и жена, то ли жених и невеста, но если поженятся, то брак явно будет удачным: уже сейчас похожи один на другого, словно притирались не один десяток лет.

Взгляд Ахмеда то и дело соскальзывал на запястье, где секундная стрелка едва-едва ползла, а минутная так и вовсе примерзла. Валентин сочувствующе бросил:

- Уже скоро. Там все рассчитано по минутам.

- Да я ничего...

- Займись чем-нибудь.

- Чем?

Валентин холодно усмехнулся:

- Да нарушением прав человека! Надо отвлечь массмедиков. Да и правительства зашевелятся.

Ахмед кивнул, громко щелкнул затвором, привлекая внимание, поманил пальцем бравого сержанта:

- Эй ты!..

Лицо сержанта стало желтого цвета. Губы полиловели, он едва вышептал:

- Что... Что вы хотите?

- Что-то ваши спасатели не шевелятся, - буркнул Ахмед. - Им надо увидеть кровь, чтобы побыстрее... Ты не бойся! Один выстрел - и все. Не больно. Даже не почувствуешь. Вставай, два шага вперед.

В страшной тишине сержант вскрикнул громко, по-заячьи, упал на колени:

- Не убивайте! Я жить хочу!

Ахмед смотрел с гадливостью:

- Стыдись! Ты же солдат! Ты прошел подготовку...

- Да! Но я прошел высшую школу выживания!.. Меня учили выживать любой ценой!!! Любой!!!

Он верещал в панике, ибо из дула автомата в руках террориста на него смотрела смерть. Оттуда коротко полыхнет огонь, а стальная пуля разнесет ему череп, а это он не проходил. Его учили убивать и выживать, учили убивать много и быстро, но о том, что могут убить и его, говорилось скороговоркой, тут же переводя разговор на то, какие награды ждут по возвращении, о продвижении по службе, а главное - повышенное жалование, походные, двойные за пребывание в чужих водах...

Акбаршах спросил по-английски Валентина:

- Чего это он так?

Валентин объяснил, с трудом подбирая слова:

- Он, как и все американцы... знает, что все американцы произошли от обезьяны. А один американец, который от обезьяны произошел... особенно, тот объяснил, что они и сейчас еще обезьяны, и что не надо душить наши постыдные инстинкты, страсти. Надо жить как обезьяна, что обрела разум...

Юный араб отшатнулся, по красивому лицу пробежала судорога отвращения: